Ехала и молчала… А почему бы не поговорить? В степи, когда вороной и серый пустятся галопом, не побеседуешь, а расспросить ему хотелось о многом. Но Глеб тоже молчал. Вспомнилось ему сейчас, как он впервые увидел Марину, увидел и подумал: с такой бы всю жизнь прожить и умереть в один день! Но не получилось…
Тори словно прочла его мысли, повернулась в седле, положив колено на шею серого, и спросила:
– Там, на Земле… у тебя есть там женщина?
– Была, – сказал Глеб и вздохнул. – Была… Теперь нет.
– Что с ней случилось?
– Умерла. Совсем недавно. Я еще не могу… – Он смолк, ощутив на губах губы Марины, будто она очутилась в этом мире, легкой тенью прилетев с другого края Галактики.
– Умерла… – повторила Тори. – Убита? Умерла от ран?
– Нет, от болезни, которую мы еще не умеем лечить. – Комок в горле Глеба исчез, он уставился на шею вороного и сказал: – Ты немного на нее похожа… у нее тоже были темные волосы и глаза… глаза как у тебя.
– Ты очень ее любил?
– Да.
Это слово упало точно камень с души. Он поднял взгляд и залюбовался девушкой. Она сидела на своем скакуне в такой свободной и изящной позе, что Глебу чудилось – уже не дриада, не нимфа рядом с ним, а сказочная амазонка.
После долгой паузы Тори вновь нарушила молчание.
– Мой мужчина погиб четыре года назад. Его убили в стычке с Людьми Каменной Реки, во время переправы. Он был не так молод, как ты, но и не очень стар, места своего рождения он еще не видел. Друг моего отца, смелый воин, добрый человек… Мы были вместе слишком недолго, и он не подарил мне сына.
– Отец отдал тебя ему?
Тори повела плечами.
– Как можно меня отдать? Я не нож, не шапка, не котелок…
Я сама его выбрала. Он славился ловкостью и силой, мог поднять годовалого коня… Я хотела, чтобы мой сын был таким же.
– Это все, что тебе нужно от мужчины?
– Нет, теперь нет. Теперь я старше и умнее. Я знаю, что дети растут и уходят, как я ушла от отца и матери, ушла от сестер, а тот, кого любишь, всегда с тобой. До самой смерти.
– У меня так и получилось, – сказал Глеб. – Только смерть пришла не вовремя.
Лицо Тори стало печальным и строгим. Кивнув, она что-то промолвила на своем языке, затем пояснила:
– У нас говорят: за ушедшим слишком рано тянется след из тоски и слез.
Лес начал редеть, деревья-исполины отступали, степь вторгалась в чащу широкими языками травы. Они перебрались через десяток ручьев и мелких речек, обогнули небольшое озерцо с темной водой. Солнце будто бы померкло, и Глеб, бросив взгляд вверх, увидел, что восточный небосклон закрывают тучи. Кажется, собирался дождь – первый с тех пор, как он появился в этом мире.