– Была битва? – спросил Глеб.
– Не знаю, и моему родителю про это тоже не было известно, – произнес кузнец и, подняв глаза к небесам, заговорил речитативом: – Вверх по течению реки до камня, похожего на седло… Если выехать на восходе из долины черных птиц, у камня будешь в полдень… Там подняться по склону и ехать вдоль края осыпи… осторожно ехать, чтобы не случилось обвала… Когда осыпь кончится, спуститься в Ущелье Чужих Мертвецов… Там холмы старых костей, и землю тоже устилают кости… Ехать к горе с тремя зубцами, мимо Ядовитых Вод… Так учил родитель.
– Все верно, – подтвердил Тот, Кто Видит Следы. – Теперь я вспоминаю… да, вспоминаю треск костей под копытами… Но битвы там не было, нет отметин от оружия.
– Оружие бывает всяким, – возразил Глеб и повернулся к кузнецу. – Ущелье Чужих Мертвецов… Почему так названо? Почему чужих?
Отец Тори лишь пожал плечами, но старый следопыт ответил:
– Глупый вопрос, Тер Шадон Хаката. Чужие, потому что не наши. Ты лекарь – увидишь, поймешь.
Они продолжили путь, как ни хотелось Глебу покинуть седло и рассмотреть поближе старые кости. Их было здесь не очень много, и обломки скелетов и черепов лежали у самой воды, серые среди серых и бурых камней, и потому едва заметные. Но Глеб не сомневался, что они не просто старые, а очень старые – возможно, валяются в этом ущелье десятки, если не сотни тысяч лет. Была в них какая-то странность, и вскоре он понял, что черепа слишком маленькие, а кости – тонкие, и взрослым вроде бы принадлежать не могут. Останки детей?.. Но как и почему они погибли?..
Близился полдень, когда отряд достиг скалы, похожей на седло. Склоны ущелья были тут пологими, и лошади легко преодолели небольшую крутизну. Глеб ехал за кузнецом и Тори, шесть всадников – вслед за ним, и Тот, Кто Видит Следы замыкал колонну. В эту экспедицию отправились крепкие мужчины тридцати-сорока лет, и с двумя Глеб был знаком: Тот, Кто с Сетью, искусный птицелов, как-то привел к нему сына, пятилетнего малыша со сломанной лодыжкой, а Тот, Кто Обогнал Коня, один из лучших бегунов в племени, лечил рану от стрелы шокатов.
За ущельем вздымалась растрескавшаяся гора с огромной каменной осыпью от плоской вершины до основания. Камни размером с дом, переслоенные щебнем, лежали в хрупком равновесии, и кое-где осыпь тянулась по склону длинными языками; их приходилось объезжать, что увеличивало дорогу вдвое. За этой древней горой вставали другие горы, бесплодные и неприветливые, почти лишенные растительности; только в распадках между ними виднелись скудные заросли кустарника и жухлой высохшей травы. Солнце висело в зените, зной стал сильнее, от нагретых камней тянуло жаром, воздух сушил и обжигал горло. Местность выглядела как преддверие ада, но давным-давно покинутого, заброшенного и позабытого. Сюда не залетали птицы, здесь не жужжали пчелы, не прятались в расселинах змеи и ящерицы. Дорога уже не казалась Глебу нетрудной – жара, безмолвие, мрачный пейзаж угнетали, давили на психику, и было лучше положиться на коня и закрыть глаза, чтобы не видеть бесконечных нагромождений каменных глыб.