– Редкий дар, – согласился Семанг’акхглу, поднимаясь.
В стене напротив его кресла возник большой светящийся овал. По его периметру бежали радужные сполохи, красный цвет сменялся оранжевым, оранжевый – желтым, и так до фиолетового, в порядке волн видимого спектра. Сделав прощальный жест, Семанг’акхглу скрылся в портале, и сполохи погасли – знак того, что трансгрессия прошла без помех. Затем овал растаял в воздухе.
Пересев ближе к пульту, эмиссар убрал страницы с формулами, и теперь перед ним висело лишь изображение комнаты со спящим человеком. Задумавшись, он смотрел на земного математика, сотворившего нечто такое, чему не нашлось аналогов в других культурах, более древних, более протяженных в пространстве и безусловно более мудрых. На Земле, как и в других мирах, процесс познания Вселенной шел в основном поступательно, хотя не существовало строгого закона, по которому всякое открытие, любое достижение должно непременно базироваться на предшествующих. Плавный ход прогресса то и дело нарушался самым странным образом, когда какой-нибудь беспокойный ум высказывал мысль, что будет понятна его соплеменникам через сто или тысячу лет. Седой знал, что прецеденты имеются в любой цивилизации – везде и всюду появлялись личности с высоким интеллектом, но часто их идеи и изобретения не коррелировали с текущими потребностями. В мире Седого создателем теории трансгрессии стал некий астролог, гадавший по расположению светил о судьбах стран и их властителей. Это случилось в незапамятные времена, в век пара и так давно, что история не сохранила имя гения – его современникам были нужны уголь и паровые котлы, а не способ мгновенного преодоления пространства. К счастью, тайная рукопись астролога нашлась через много поколений, открыв расе Седого дорогу к звездам.
Земля тоже не являлась исключением, демонстрируя высокую степень преждевременных открытий, причем судьба провидцев была, как правило, печальной. Архимеда убил римский солдат, Эварист Галуа погиб на дуэли, Нильс Абель умер от чахотки, Демокрита судили и едва не изгнали из родных Абдер, Джордано Бруно сожгла инквизиция, Тьюринг кончил жизнь самоубийством, а великолепная плеяда физиков двадцатого века одарила людей страшным оружием. Гениев на Земле не ценили – кроме тех, кто умел лить пушки и делать бомбы.
«Но времена изменились, – подумал Седой, – мы здесь, и мы нашли Связующих. Если все сложится благоприятно, Галактика получит новый импульс. А если нет…»
Но думать о неудачном исходе ему не хотелось. Впрочем, такой вариант грядущего тоже был смоделирован Внешней Ветвью, и эмиссар отлично помнил страшноватые прогнозы. В лучшем случае – долгий застой, пока не возникнет, не войдет в силу другая раса с мощным творческим потенциалом; в худшем – межзвездная война, когда Империя так усилится, что сможет претендовать на гегемонию в Галактике.