Несколько недель после возвращения Пола я была занята по горло, но каким-то образом пережила все тяготы, связанные с Днем благодарения и с Рождеством, даже сохранив некоторые силы. Самым мучительным оказалось Рождество. Игрушки в витринах магазинов, толпы детей на Пятой авеню, вездесущий Санта Клаус… Все это меня ужасно терзало. Ребенку от моей первой беременности в браке с Полом было бы теперь восемь лет, второму на восемь месяцев меньше, а третий был бы новорожденным. Ребенок к Рождеству! Я не могла не плакать от пустоты очередного Рождества, но плакала тайком, в присутствии же Пола сохраняла самообладание. Моя бездетность не давала мне покоя. Никто не мог с достаточной определенностью сказать, почему мне не удается выносить ребенка больше трех месяцев, и сама эта неопределенность всегда оставляла во мне тайную надежду на благополучный исход. Один специалист говорил, что дело в мышечной слабости матки, другой теоретизировал по поводу скрытой генетической патологии, в результате которой организм отторгал несовершенный плод, но во всяком случае Пол был тут ни при чем. У меня было три выкидыша в первом браке, хотя к специалистам я стала обращаться только выйдя замуж за Пола.
В новом году я стала чувствовать себя лучше и энергично занялась устройством нашего первого за три года бала. Потом, едва светские хроникеры успели громогласно объявить его событием сезона, я уже ехала, как и каждый год, во Флориду. Пол любил в феврале поплавать в море и поиграть в теннис в своем поместье в Палм-Бич, и двери его дома при этом всегда были открыты. Туда были посланы несколько слуг и заказаны три железнодорожных вагона для переезда на далекий Юг. Одна забота об организации доставки багажа и слуг на такое далекое расстояние лишала меня последних сил, и, когда я наконец приехала во Флориду, мне понадобился целый день для отдыха, прежде чем мы включились в светскую жизнь Палм-Бич. По логике вещей переезд на месяц во Флориду должен был быть менее изнурительным, чем в Мэн на все лето, но в Мэне все было гораздо проще, требовалось меньше прислуги, так как в доме в Бар Харборе было не больше двадцати пяти комнат, и в целом поездка в Мэн бывала намного легче, чем в Палм-Бич.
Дом Пола на одном из лучших участков у самого моря был построен в стиле испанского замка, с полудюжиной патио, связывающих все его тридцать семь комнат и огромный солярий. Над морем нависал танцевальный зал, и танцевавшим в нем казалось, что они плывут на корабле, однако танцы во Флориде мы устраивали не часто, так как Пол предпочитал ограничиваться плаванием, теннисом и зваными обедами. Иногда играл в бридж, но это ему быстро наскучивало, слишком уж медлительными были, на его взгляд, партнеры, да к тому же им не нравилось, что он слишком часто выигрывал. Он решительно отказывался от входивших в моду приглашений на коктейль, хотя порой его и удавалось уговорить остаться на послеобеденный кофе. Однако такие вечера никогда не затягивались, и к полуночи мы всегда были в постели. Вероятно, более молодые представители местного общества считали нас безнадежно устаревшими. К моему удивлению, Пол никогда не играл в азартные игры, и всегда шутливо отказывался от них, ссылаясь на то, что с него хватает игры на Уолл-стрит, а сюда он приехал отдохнуть.