— Вы нарушили данное мне обещание, Пол!
Мой ставший внезапно резким голос дрожал.
— Боже мой, неужели вы думаете, что я сделал это сознательно? — Он поднялся с дивана и зашагал взад и вперед по комнате. — Это была случайность, — быстро произнес он, — ужасная случайность. Я недооценил ни психологической потребности мисс Слейд в ребенке, ни ее безразличия к общественному мнению, осуждающему женщину, ставшую матерью вне брака. Я понимаю, вы должны считать совершенно из ряда вон выходящим то, что я попал в такой переплет. Но видите ли, мисс Слейд очень умна, тонка и воспитанна, и я совершенно не ожидал, что именно она окажется такой ослепленной эгоизмом дурочкой. Когда я понял, что в этом вопросе она не считается ни с какой логикой, было уже слишком поздно. Разумеется, я пытался переубедить ее, используя все мыслимые доводы, но логика бессильна против полной иррациональности. Когда я повторял ей снова и снова, что не смогу признать ребенка, она даже не подосадовала на этот счет, а просто согласилась с этим. Мы надолго поссорились. Я лишился покоя.
— Настолько, что решили возвратиться в Норфолк, чтобы провести с ней вдвоем еще три месяца!
Пол, как вкопанный, остановился перед камином.
— Сильвия… — Он снова сел на диван рядом со мной. — Это все в прошлом. Я покончил с этой связью, с мисс Слейд. Я вернулся домой, к вам. По меньшей мере, этого обещания я не нарушил.
— Но ребенок… ваш собственный ребенок… как вы можете считать, что с мисс Слейд все кончено, когда…
— Ах, право, Сильвия, не будем относиться к этому так романтично и сентиментально! — Он снова встал с дивана. Я почти слышала, как потрескивает от напряжения выдыхаемый им воздух. — Будем практичными реалистами! В отношении ребенка может быть единственная альтернатива: я могу либо признать его, либо не признавать. Я взвесил все обстоятельства и, когда понял, что для всех заинтересованных лиц признание было бы катастрофой, пришел к решению, которое принимают тысячи людей ежегодно, когда по различным причинам отказываются от признания детей своими. Я решил отрезать его от себя и не играть никакой роли в его жизни.
— Но…
— Хорошо, предположим, что я его признаю… Предположим! Я уже нарушил данное вам обещание по поводу детей — не воображаете ли вы, что я хочу еще больше осложнить свое положение, выставив это нарушение напоказ публике? Неужели вы думаете, что я мог бы сделать такой шаг во вред вам? Неужели вы обо мне такого плохого мнения, что допускаете мою способность так грубо пренебречь вашими чувствами…
— О, Пол, я…