Я ничего не ответила. Просто смотрела на мерцавшие вдали огни Манхэттена, точно формулируя в уме то, что скажу Полу.
Я пролежала, не смыкая глаз, полночи, планируя блестящий диалог, и в конце концов, измученная, погрузилась в тяжелый сон где-то после четырех часов утра. Точно в семь часов рядом с кроватью зазвонил телефон.
Я ничего не соображала и с трудом открыла глаза.
— Да? — прошептала я в трубку.
— Дайана, это Пол. Я внизу, в вестибюле. Поднимаюсь к вам, — сказал он и повесил трубку прежде, чем я успела снова открыть рот.
У меня было такое ощущение, словно кто-то ударил меня по голове кувалдой. Я вскочила на ноги, кое-как справилась со своими волосами, взглянула в зеркало на свое лицо и лихорадочно принялась приводить себя в порядок. Волосы мои были нерасчесаны, разорванная на плече ночная рубашка выглядела как купленная на распродаже поношенных вещей, в голове было пусто, полная уныния, я чувствовала себя как побитая.
Звякнул дверной колокольчик.
— О, Боже, — проговорила я.
Схватив свой лучший пеньюар, я бросилась к пудренице. Мне едва хватило времени припудрить нос, как колокольчик прозвенел снова.
— Колокольчик звонит, мамочка! — послышался голос Элана.
— Да, мой мальчик.
Судорожно расчесывая волосы щеткой, я пыталась припомнить блестящий диалог, над которым трудилась ночью, но, разумеется, не могла вспомнить ни слова.
— Могу я войти?
— Да, дорогой мой.
— Мамочка, это папа!
Я уронила головную щетку, взглянула в зеркало и увидела в нем стоящего в дверях Пола.
— Я хотел поговорить с вами.
— Да, — отозвалась я, коленки у меня тряслись.
Он ласково взглянул на Элана.
— Ты можешь помочь Мэри приготовить завтрак или ты еще слишком маленький?
— Нет, я уже большой! Я часто помогаю ей готовить завтрак! — похвастался Элан и величественно засеменил в сторону кухни.
Пол замкнул дверь в спальню.
— Стив сказал мне, что вы были на приеме, — начал он. — А Кэролайн сообщила, что Брюс увез вас домой. Мейерс разыскал того юношу, торгового агента по имени Крэг Харпер, который вспомнил, что показал вам мою жену, ожидавшую меня у фонтана.
Чувствуя себя совершенно уничтоженной, я открыла рот и, запинаясь, проговорила:
— Пол, я не в состоянии вести подобные разговоры в семь часов утра, — и тут же поняла, что именно это и следовало сказать в эту ужасную минуту.
Я пристально смотрела на него. Вид у него был безупречный, на нем был превосходно скроенный черный костюм, белоснежная рубашка, скромный темный галстук, и, встретив его впившийся в меня проницательный, напряженный взгляд, я почувствовала первый проблеск медленно разгоравшегося гнева.