Пол раздраженно повел рукой и огляделся в поисках официанта, но передумал и отложил в сторону салфетку.
— Уж если этот вечер повторяет нашу первую встречу в Нью-Йорке, — заметил он с совершенно непринужденной галантностью, — кончим тем, с чего начинали — домом на углу Уиллоу и Уолл-стрит.
Я поняла, что не могу отказаться. Когда мы выходили из ресторана, меня охватила паника.
На этот раз Пол не отослал ни Питерсона, ни шофера, и мы молча поехали в деловой центр города. Мы с Полом сидели на заднем сиденье, в шести дюймах друг от друга. Мне хотелось взять его руку, поговорить с ним, заплакать, но ничего этого я не сделала, ничего не сказала, и глаза мои оставались сухими. Приехав в банк, мы оставили Питерсона в вестибюле в обществе ночного сторожа и пошли через ярко освещенный зал в кабинет Пола.
— Немного бренди, дорогая?
— Спасибо. Мне хотелось бы найти в себе достаточно силы воли, чтобы отказаться. По-моему, пить уже поздновато.
У него силы воли было явно больше, чем у меня, а может быть, он просто опасался выпить лишнего. Открыв замаскированный в книжном шкафу бар, он наполнил один стакан бренди и отставил бутылку в сторону.
Мне пришлось сесть. По другую сторону письменного стола стояло большое кресло, и я медленно погрузилась в него, словно тихо падая с большой высоты.
Пол сел напротив меня, и мы смотрели друг на друга — банкир и клиентка — через разделявший нас стол.
Внезапно у меня вырвалось:
— Я люблю вас, Пол. — И я разразилась рыданиями.
Он взял мою руку. Когда ко мне вернулась способность говорить, я неуверенно сказала:
— Пол, я не хочу уходить от вас, действительно не хочу.
— Я не хочу, чтобы вы уезжали. — Он гладил тыльную часть моей руки указательным пальцем. — Останьтесь до осени, и мы сможем вернуться в Мэллингхэм вместе.
Я снова стала плакать, и когда он понял, что я не могла отвечать, очень доброжелательно проговорил: Очень хорошо, давайте откроем все карты. Видит Бог, я бизнесмен и должен признать ультиматум, высказанный мне в лицо! Вы заявили, что намереваетесь вернуться в Англию. Прекрасно, это честный мяч в мои ворота. А теперь я должен сделать вам одно предложение, чтобы побудить вас остаться.
— О, нет… нет, только не это…
— Разумеется, именно так, и, разумеется, я сделаю вам это предложение! Я не хочу, чтобы вы уезжали, не меньше, чем вы сами. Для меня действительно очень важно, чтобы вы остались. Хорошо, что могло бы вас устроить? Каковы ваши условия? Я полностью готов дать вам все, что вы захотите, и поэтому не могу себе представить, какие у вас могут быть трудности?