— Его здесь нет, — прошипел из угла прихожей Абрантеш, указывая на распахнутую дверь и пустую комнату Шмидта. — Окно было открыто, и его нет.
— Перед выстрелом или после?
— Его здесь не было, — растерянно сказал Абрантеш.
— Отыщи его.
— Где?
— Он где-то неподалеку. Найди его.
Внезапно желтый свет фонаря, упав на лицо Абрантеша, высветил из мрака его черты. Перед ними возник Лерер в нижней рубашке, трусах и с «вальтером» в правой руке.
— Что происходит? — спросил он бодро, прежним властным тоном.
— Ханке, Фишер и Вольф мертвы. А Шмидта нет в его комнате, — сказал Фельзен первое, что пришло ему в голову.
— А он? — спросил Лерер, махнув «вальтером» в сторону Абрантеша с подрагивавшим в его руке мясницким ножом. — А ты? И твоя рубашка…
Рубашка Фельзена была черной от крови Вольфа. Они взглянули друг на друга, и глаза Лерера расширились от догадки.
Ствол Лерера не был направлен ни на Фельзена, ни на Абрантеша. Фельзен ударил по нему и выстрелил из маузера Вольфа, даже не прицелившись. Лерер, вскрикнув, рухнул. «Вальтер» выпал у него из руки. Фонарь разбился, желтым пламенем вспыхнул разлитый керосин. Лерер скрипел зубами и шипел от боли. Над ним стоял Абрантеш с ножом. Фельзен отдал ему «вальтер» Лерера и велел отыскать Шмидта.
Сам же, ухватив Лерера под мышки, поволок его в столовую. По дороге Лерер непрерывно вопил от боли. Фельзен зажег на столе свечи, усадил Лерера в кресло, прислонив его к спинке, но тот рухнул на стол. Одна нога его вздулась и почернела. В другой под коленной чашечкой сидела пуля. Фельзен уселся напротив, положив на колени еще теплый маузер. Он потянулся за коньяком, взял две рюмки. Наполнив их, он пододвинул одну через стол Лереру:
— Выпей, Освальд. Этого хватит тебе на следующие десять минут.
Лерер поднял голову. От боли по лицу его тек пот, а по щекам — слезы. Он выпил. Фельзен налил ему еще.
— У меня в комнате есть морфий.
— В комнате?
— У окна черный чемоданчик. Там шприц и четыре ампулы.
— Это еще зачем?
— На всякий случай, знаешь ли.
Фельзен не двинулся с места. Закурил.
— Не думал я, что ты, такой специалист причинять людям боль, сам будешь так ее бояться.
— У окна… маленький черный чемоданчик.
Фельзен курил, откинувшись в кресле. Лерер стал издавать мерные натужные звуки, похожие на кряхтенье.
— Что было ужаснее всего, Освальд?
— Достань мне морфий, Клаус… пожалуйста.
— Скажи, что было ужаснее всего.
— Не могу сказать.
— В каком смысле? Этого было слишком много или было что-то одно, но такое, что и рассказать невозможно?
— Не могу… Не понимаю, о чем ты.
— Мне только хочется узнать, было ли что-то, что заставляло тебя страдать. Лично тебя.