— С самого начала у нас все не ладилось, — сказала она.
— И как давно это началось?
— Пятнадцать лет назад.
— Слишком долгий срок, чтобы сохранять то, что заведомо не задалось.
— Нас устраивали такие отношения.
— А теперь вы бросаете его, — сказал я, пожав плечами. — Что, гибель дочери послужила катализатором?
— Нет, — решительно сказала она. Ее рука, державшая сигарету, так дрожала, что женщине приходилось придерживать ее другой рукой. — Он развратил ее… сексуально.
Кока-кола шипела в ее стакане.
Вот мы и подошли к существу дела.
— Это очень серьезное обвинение, — сказал я. — Если вы хотите обратиться с жалобой в суд, то я советую вам пригласить адвоката и запастись неопровержимыми доказательствами. Если это правда, то это может повлиять и на ход моего расследования, но сообщить об этом в первую очередь вы должны были не мне.
Я говорил обстоятельно и веско, так, чтобы она поверила в полную мою компетентность в данном вопросе.
— Это правда, — сказала она, уже увереннее. — Служанка это подтвердит.
— И как долго это продолжалось?
— Пять лет, насколько я знаю.
— И вы терпели?
Рука с сигаретой, все еще дрожащая, потянулась ко рту.
— Мой муж всегда был властным, сильным человеком, как в общественном, так и в личном плане. Свою силу он распространял и на нас, домашних, на меня и детей.
— Так это в свое время и привлекло вас в нем?
— Мне никогда не нравились ровесники. — Она пожала плечами. — Я рано потеряла отца. Может быть, причина в этом.
— Вам был двадцать один год…
— Меня интересовали только состоявшиеся мужчины, солидные, с положением, — прервала меня Тереза. — И он заинтересовался мной. Он умел очаровывать. Его внимание мне льстило.
— Как вы познакомились?
— Я работала у него. Была его секретарем.
— Значит, вы знаете всю его подноготную, все, что только можно знать, не так ли?
— Раньше знала, когда была секретарем. Как вам, должно быть, известно, жены не столь информированны.
— И, таким образом, вы знаете круг его теперешних клиентов?
— Почему вы спрашиваете?
— Хочу знать, против кого мне придется идти.
— Я знаю лишь тех, на кого он работал лет пятнадцать-шестнадцать тому назад.
— И кто это был?
— Большие люди.
— А именно?
— «Кимикал», «Банку де Осеану и Роша», «Мартинш конштрусоэш лимитада».
— Действительно, люди большие, — сказал я. — И вы думаете, что ваша служанка и адвокат способны тягаться с таким человеком?
— Не знаю, — сказала она, постукивая пальцем по сигарете.
— Почему и обратились ко мне.
Она подняла на меня глубоко посаженные глаза, густо подведенные черным. Лицо ее уже не было припухшим, как утром, она смотрела серьезно, в глазах стояли слезы.