Красивое, гладко выбритое лицо Нарсизу повернулось ко мне. Он, как всегда, был сдержан и холоден.
— Единственное, что вызывает сомнения в вашем рапорте, — это утверждение сеньоры Оливейры о якобы имевших место развратных действиях ее мужа в отношении несовершеннолетней дочери.
— Полагаю, что формальной жалобы от нее не поступило.
— Нет, не поступило. Вчера она умерла.
Меня пробрало холодом.
— Вы сказали об этом как о естественной смерти.
Он покачал головой.
— Передозировка, — сказал он. — Ее обнаружили в машине, в трехстах метрах от дома ее подруги, где она провела ночь.
— Предусмотрительная женщина, — сказал я, чувствуя свою вину.
— Сейчас мы расследуем это дело.
— Кто этим занимается?
— Инспектор Абилиу Гомеш.
— Попросите его представить рассказ доктора Акилину Диаш Оливейры о каждой минуте его субботнего вечера.
— Что возвращает вас к вашему рапорту.
— К ее утверждению, хотите вы сказать?
— Утверждению, сделанному в неформальной обстановке. К тому же неуравновешенной особой, известной своей зависимостью от барбитуратов.
— Не давала ли какие-либо показания служанка?
— Мне об этом неизвестно.
— Вы не считаете, что это следует включить в рапорт, не так ли?
— Для одного дня работы вы хорошо продвинулись, инспектор. Теперь посмотрим, что нам даст гараж Валентина Алмейды. Днем я жду от вас результатов обыска и беседы с ним.
Я взял с собой Карлуша, и мы на машине направились в Одивелаш. На Кампу-Гранде полчаса стояли в пробке. Я сообщил ему о Терезе Оливейре, после чего на несколько минут наступило молчание. Слышались только безнадежные автомобильные гудки и громкая музыка техно, доносившаяся из затемненных окон соседней машины.
— Вы правильно сказали об Оливии, — проронил он, когда мы двинулись.
— Разве мы о дочери моей сейчас говорили?
— Она не такая, как другие.
— Наполовину португалка, на три четверти англичанка, — сказал я. — О чем она говорила с тобой?
— О каком-то пареньке из ее школы, у которого есть собственный «рейнджровер».
— Вряд ли «рейнджровером» можно произвести на нее впечатление.
— Он и не произвел. В том-то и дело. Она не такая, как другие. Спросила, к чему, по моему мнению, может стремиться семнадцатилетний парень, у которого в его возрасте уже есть «рейнджровер».
— И что ты ей ответил?
— Ответил, что, имея «рейнджровер», он может стремиться к чему-то большему, чем просто материальное благополучие.
— Она согласилась с таким ответом?
— Нет, — сказал он. — Она утверждает, что «рейнджровером» он уже непоправимо испорчен. Мы поспорили. Это было увлекательно.
— Спорить — это ее конек, — сказал я, покосившись на Карлуша, который упорно прятал от меня глаза. — Идеи… В девчонках, ее ровесницах, ей не хватает именно этого. Ну и как бы ты ее охарактеризовал?