Она ехала в дом, который скоро станет её, и у неё будет своя собственная семья, и осознание этого создавало у неё неведомые ранее ощущения. Её там ждут, её там любят, она там своя! В семье Овсянниковых она тоже своя, но по—другому. Эля при каждой встрече давала понять разницу между собою, членом семьи, и Ларисой с Леной — "воспитанницами". Тётя Лида, пытавшаяся умиротворить Элю, относилась к Ларисе и Лене требовательно и нередко отчитывала за малейшие прегрешения, которые, с её точки зрения, они допустили. А в этой семье она была желанна, и там на неё чуть ли не молились.
Сидя в автобусе, Лариса улыбалась своим мыслям и сидевшая напротив молодая пара, решив, что она улыбается им, тоже улыбнулись ей в ответ. Парень обнял девушку, и та, прижавшись к нему, заговорщицки подмигнула Ларисе. В этот прекрасный солнечный летний день на душе у Ларисы было тепло и радостно. И только подходя к дому Вадима, вспомнила, что в суматохе дня не позвонила дяде Пете и не предупредила о том, что нашлась их подруга Тая, которая должна им позвонить. Ей стало немножко стыдно за то, что опять должна что—то придумывать и обманывать доверчивую женщину. Но всё равно это не испортило ей настроение — её ждал Вадим, с которым они договорились поехать на пляж.
Несколько дней назад Лариса купила себе красивый купальник и большую соломенную шляпу. Где, как ни на пляже, можно это продемонстрировать! Радостно встретивший её Вадим, шепотом пытался уговорить продемонстрировать пляжный наряд дома, потому что мама скоро должна уйти. Он бродил по квартире в поисках своих пляжных вещей, и Таисия Тихоновна, которая хотела выйти с ними, решила больше не ждать — надо было ехать в больницу проверить состояние поступившего вчера в реанимационное отделение тяжелобольного.
Лариса понимала, зачем Вадим тянет время, и была готова: как только за Таисией Тихоновной закрылась дверь, увернулась от его объятий. Ему не сразу удалось её поймать — она бегала по квартире, постоянно ускользая от него. А когда, наконец, он её поймал и, прижимая к себе, пытался поцеловать, вертела головой, мешая ему и этим ещё больше его распаляя.
Он расстегнул на её спине молнию, и платье, заскользив по плечам вниз, немного задержалось на бедрах, и затем упало на пол, обвившись вокруг ног. Лариса осталась в трусиках и лифчике, который Вадим пытался расстегнуть, но она не давала ему это сделать. Подхватив на руки, он понес её на диван, и Лариса целовала его, обвив руками за шею. На диване он расстегнул лифчик, обнажив две яркие белые полоски от бретелек и резкую границу загорелой кожи с белыми, как молоко, двумя холмиками грудей с торчащими сосками.