Талызина не выдерживает напора этих энергичных фраз:
— Но что значит, интересует психика? Психика состоит из отдельных действий.
— Как это из отдельных действий? Что значит «психика состоит из отдельных действий»?
— Да, не бог весть из чего — из отдельных действий.
— Здорово!
Поднимается шум, каждый выкрикивает свое мнение, звучит своеобразный хор, но солисты не очень-то дают хору развернуться и снова вырываются вперед.
— Я-то наивно полагал, — говорит Берг, — что психика — это сложный комплекс всего жизненного опыта человека, причем она отражает его физиологическое состояние.
— Это ваша ошибка, — парирует Талызина, — психика реагирует на информацию о внешних процессах, и отражает она внешние действия человека. Эти действия мы и должны организовать так, чтобы они стали достоянием психической деятельности человека! Ведь человек рождается с нулевыми знаниями, правда? Поэтому, когда я хочу заложить какие-то знания вот сюда, — Талызина стучит себе по голове, — не буду говорить куда, чтобы не получилось, как в детской игре: «“да” и “нет” не говорить, черного и белого не называть», я должна продумать, какие внешние действия ученик должен проделать, чтобы они отразились в его психике. И это самое трудное при составлении программированного материала. Самый простой пример — счет. Чтобы научиться считать в уме, считают на пальцах, палочках.
— Учить истории, географии тоже надо на палочках? А чтобы рисовать картины, надо что-то проговаривать вслух?
— Нет, надо найти эквивалентное действие. Вот говорят: у него аналитическое мышление, интуитивное, математическое и тому подобное. А что это значит? Все зависит от тех действий, которые перенесены в голову ученика. Какие бы знания мы ни хотели дать ученику, он их не усвоит, пока не начнет с ними что-то делать. И вот дать ему эту программу действий — наша задача. И над этим мы работаем.
— Что же вы делали шесть тысяч лет? Когда я начинаю читать учебники по педагогике, я недоумеваю, кто сумасшедший: я или авторы? Царствует один метод: «мел, доска, тряпка».
— Учебники кошмарные, — соглашаются все присутствующие.
Хочется встать и снять шляпу — редкая минута единодушия.
— А все потому, что делается попытка уйти от точных наук и ограничиться болтовней. Это не наука, а сплошная контрреволюция! — резюмирует Берг своим любимым выражением.
— А все потому, что речь идет об очень сложных вещах, – авторитетно утверждает Талызина.
Берг смеется:
— А-а-а, сложных, то-то!
— Не «а-а-а», — поправляет Гальперин, — а действительно все очень сложно.
Небольшая разрядка.