Берг продолжал нести службу в штабе Балтфлота и по-прежнему исполнял свои обязанности в команде «Капитана Белли». Но эта двойная нагрузка была недостаточна для его кипучей натуры. У него оставалось свободное время — состояние, которое уже тогда было для этого человека невыносимым.
Он рассказывает:
— Командир эсминца Белли разрешил мне в свободное время повышать квалификацию, что в конце концов привело к существенному изменению моего жизненного пути. Я наслушался немало разговоров о том, что флот не нужен, что раз существует авиация, то корабли и подводные лодки — царская блажь. Естественно, я решил переквалифицироваться и стал понемногу повторять математику, астрономию, историю, философию, политическую экономию. То есть без определенной цели занялся самообразованием. Вскоре после Октябрьской революции мне подвернулись бухгалтерские курсы — поступил. Думал, пригодится. Но скука была невероятная. Удовольствие доставляли только лекции по политической экономии и истории экономических наук, которые читались очень живо. Поняв, что бухгалтерия не моя стихия, я в начале 1918 года поступил на экономическое отделение Первого политехнического института. Занятия уже шли, но студентов не было. Однажды на лекции по математической статистике в огромной аудитории я сидел один. Посоветовался с моим товарищем по Морскому корпусу Сеней Гиренко, и мы оба решили поступить в Петроградский университет на физико-математический факультет.
Осенью 1918 года пришли на прием к декану факультета Гюнтеру. Меня он принял не очень-то ласково — видит, мне двадцать пять, я не так уж молод. Отличному аттестату об окончании Морского корпуса он особого значения не придал. Однако формально экзаменов от меня не требовалось, и я стал посещать лекции. Студентов мало, главным образом девушки, дети университетских педагогов. Некоторым по восемнадцать-девятнадцать лет, я чувствовал себя стариком, тем более что я, увы, начал лысеть.
Я регулярно слушал лекции профессора Адамского — введение в математический анализ. Старик был мал ростом, а доска высокая, — от многолетнего труда он весь перекосился, и правое плечо стало намного выше левого. Лекции были замечательные, но приходилось очень торопиться — он страшно быстро писал и еще быстрее стирал написанное, — нам некогда было вникать в суть дела. Я строчил как черт и, наверное, единственный в мире обладал дословными лекциями, но… изучить их так и не успел. Посчастливилось мне слушать и такого замечательного ученого, как физик Хвольсон. Его книги очень ценились не только у нас, но и за границей, и по ним училось не одно поколение физиков. Он читал лекции в знаменитой большой физической аудитории университета — большом амфитеатре, где Попов в 1895 году сделал свой исторический доклад. Я старался по возможности выполнять все физические лабораторные работы, ими руководил Владимир Иванович Павлов, сын академика Павлова. Часто мы работали вместе с Терениным, впоследствии академиком. Там же я познакомился с Шароновым, ставшим видным астрономом. Шаронов был очень серьезным и вдумчивым студентом. Он страшно увлекался астрономией, и я бывал у него в его небольшой домашней обсерватории. Ведь я пошел в университет в надежде стать астрономом — меня и сейчас это постоянно влечет и интересует.