Сейчас было слегка за полночь. Самое время для Прорыва. Поэтому мы с Лином неслись в облаках, как сумасшедшие, выискивая далеко внизу признаки начинающегося извержения.
И оно случилось. Внезапно. Неожиданно, хотя и вполне предсказуемо. Земля под нами болезненно содрогнулась, внезапно пойдя высокими волнами, как штормовое море. Лес закачался, зашумел, заскрипел болезненно. А потом прямо из-под тесно переплетающихся крон в небо ударил насыщенный мраком луч. Широкий, яркий и отвратительно мощный, при виде которого у меня снова скрутились узлом внутренности, а руки неприятно похолодели.
Это было как настоящее извержение — земля на одном участке леса буквально вспухла и, наконец, с громкими треском разорвалась, раскрывшись наружу кошмарным цветком, из глубины которого, как тараканы из щели, с жадностью полезли многочисленные тени. Они, как саранча, сперва густо облепили склоны образовавшегося кратера, у которого, казалось, просто не было дна, потом вскарабкались наверх, ловко цепляясь острыми когтями. Наконец, выбрались на поверхность и, как рассыпавшиеся из мешка горошины, начали расползаться во все стороны сплошным шевелящимся ковром.
Боже… это какое-то ужасное рождение. Просто нарыв, откуда истекает этот вязкий, отвратительно черный гной. Прямо как язва, источающая мерзкий аромат гниения, полная шевелящихся внутри червей, отмерших клеток и густой, вяло колыхающейся массы, в которой даже не понять, что это такое. Настоящая опухоль.
Неудивительно, что мне было так больно.
«Туда, Лин!» — велела я шейри, не отрывая взгляда от проклятого места.
Крылатый демон, снова принявший обличье громадного ящера, стремительно развернулся и понесся так быстро, что меня чуть не снесло встречным ветром. Но он тоже спешил — отлично знал, что непосредственно возле Прорыва я начну терять силы быстрее, чем он мчится сейчас. Так было всегда. Так было у Печатей. Так на мне отражалась энергия смерти, которой внизу сейчас разливалось — хоть отбавляй. Поэтому мы должны были успеть подлететь туда, на полном ходу прицелиться, скинуть «гранату» и снова умчаться, пока я не обессилела настолько, что не смогу его подпитывать. Потому что если это вдруг случится, он больше не сможет нормально взлететь. А если у него испарятся гигантские крылья, мы оба рухнем с сумасшедшей высоты, после которой от на земле останутся только две сочные, жалкие, кровавые лепешки.
«Это один, — лихорадочно размышляла я, следя за тем, как темный луч, бьющийся в небесах, набирает силу. — Но должен быть и другой. Тот, который открылся первым. Не верю, что он не отреагирует. Не верю, что они совершенно независимы друг от друга. Они ДОЛЖНЫ быть связаны. Просто должны. А значит, и второй должен сейчас активироваться, отправив наверх еще одну орду нежити».