— Простите, миледи, — сказал Теодор и взял ее ладонь в свою. — Нужно промыть, пойдемте обратно в дом.
Эмма послушно последовала за ним обратно в дом, наконец-то начиная осознавать, что это на самом деле не сон!
Кэтрин промывала рану, пару раз убирая из-под кожи маленькие камешки и каждый раз прося прощения за боль, которую причиняла госпоже. Эмма боялась смотреть на Теодора. Господи, а ведь если бы он поцеловал ее по-настоящему, то она не задумываясь попросила бы его овладеть ею прямо там, на тропинке!
Кэтрин перевязала ладонь и оставила Эмму и Теодора наедине в той самой гостиной, в которой накануне состоялся разговор.
— Миледи? — обратился к ней Теодор.
Она потрясенно подняла на него глаза:
— Ми…
— Миледи, что с вами? — по-настоящему обеспокоился Теодор. Она снова сидела на софе. Он подошел к ней, взял ее руки в свои. — С вами все в порядке?
— Так ты не играл? — слабым голосом спросила она.
— Нет, я не играл, — подтвердил он.
— Господи… — она забрала у него руки, встала с софы и прошлась по комнате. Теодор молча ждал ее приговора. — А… где бумаги? Ты показывал мне вчера бумаги?
Она повернулась к нему.
— Они в моей комнате, — с непроницаемым лицом ответил Теодор. — Сейчас их принесут.
Он открыл дверь в холл и попросил Бичема принести небезызвестный сундучок.
Эмма снова села на софу.
— Так это не сон… — пробормотала она, все еще не доверяя своим чувствам. Она даже надавила на раненую ладонь, причиняя себе боль, чтобы убедиться в реальности происходящего.
Теодор позволил себе незаметно усмехнуться. Итак, в саду она полагала, что все еще спит.
Бичем сам принес сундучок и, поклонившись почтительно в сторону Эммы, вышел.
Теодор положил чемодан на столик, открыл его.
— Можете убедиться, — сказал он, жестом приглашая Эмму к столику. Она нерешительно встала и подошла поближе, с опаской заглядывая внутрь. Бумаги… Еще плотные футляры, в каких обычно хранят драгоценности. Заметив ее нерешительность, Теодор открыл один из футляров. Там оказался ее бриллиантовый гарнитур. Дрожащими пальцами она коснулась холодных камней.
— Я не привез с собой все, — нарушил молчание Теодор, — побоялся быть ограбленным, но скоро вам пришлют все ваши драгоценности. По крайней мере, я надеюсь, что сумел найти все.
Полными слез глазами Эмма взглянула на него.
— Теодор, вы правда не играли?
Он твердо кивнул.
— Это была лишь шутка? — снова спросила она.
— Да, миледи.
— Как вы могли? — первая слеза скатилась у нее по щеке. Эмма присела на стул, стоявший рядом со столиком. Теодор молчал. — Как вы могли так… шутить? Вы хоть представляете,