я пережила?!
Поняв, что вот-вот сорвется на крик, Эмма заставила себя замолчать и отвернуться от Теодора. Он обошел столик, встал перед ней на колени и платком, оказавшимся у него в руках, аккуратно вытер слезы с ее лица.
— Простите, мне очень жаль.
Эмма старалась не расплакаться в голос.
— Не плачьте, — попросил он. — Оно того не стоит.
Он снова попытался вытереть ей слезы, но Эмма отвернулась, лишь плотнее кутаясь в шаль.
— Миледи, простите меня, — еще раз проговорил он, встал и вышел из комнаты, справедливо полагая, что она не хочет его видеть. После этого Эмма позволила себе зарыдать в полную силу.
Теодор сидел на кровати в своей спальне — то есть в комнате для гостей, которую он занял накануне в Дербери. Слуги отказались ему прислуживать, но выгнать тоже не посмели: как-никак их хозяйка носила его фамилию. Он не особо надеялся, что Эмма по-настоящему простит его, но не собирался уезжать прежде, чем убедится окончательно, простила она его или нет. И есть ли хоть какая-то надежда.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал он.
— Милорд, миледи просит вас спуститься в гостиную, — без эмоций произнесла Кэтрин.
— Прямо сейчас?
— Да, милорд.
Теодор отправился вниз. С тех пор, как он покинул гостиную, прошло чуть более часа.
Эмма невозмутимо сидела на софе. На самом деле она боялась, что Теодор уехал после того, как она отвернулась от него и он вышел из гостиной. Она испугалась и обрадовалась, когда Кэтрин сообщила, что милорд все еще в своей спальне.
— Миледи, — склонил он голову. Она сделала едва заметный надменный ответный кивок.
— Здесь больше, чем… чем я заплатила по распискам, — немедленно сказала она.
Теодор глубоко вздохнул.
— Здесь кроме того половина доходов Эшли-парка за последний год, как мы и договаривались. Плюс пятьдесят тысяч, которые я получил от вас по брачному договору, плюс счета поместья, которые вы оплачивали.
— Откуда у вас такие деньги? — подозрительно спросила она.
— От Джонаса, — улыбнулся Теодор. — В Индии он случайно спас жизнь одному радже, закрыв его от пули своим телом. В благодарность раджа щедро рассчитался с ним драгоценностями. Некоторую часть Джонас прислал мне, я продал их. В результате оказался почти на двести тысяч богаче.
— Двести тысяч… — потрясенно пробормотала Эмма. — Но вы не должны возвращать мне… приданое. Это ваши деньги по закону.
— Но не по совести, — возразил Теодор.
— Они ваши по полному праву, — продолжала настаивать Эмма. — Вы ничего не получили от нашего брака, милорд, возьмите хотя бы это!
Теодор лишь медленно покачал головой, на лице его появилась странная улыбка.