— Так скажи же мне, Джоанна, каким образом можно добиться такого удивительного послушания? — он провел пальцем по ее щеке. Его орудие, не утратившее пока своей твердости, победно торчало, и граф даже не думал прятаться от ее осторожных взглядов.
— Нет, — чуть хрипло, сдавленно ответила она, понимая, что граф выложил достаточно денег, чтобы надеяться получить ответы на свои вопросы. Он коротко усмехнулся и встал. По звукам шагов Джоанна определила, что граф вышел в гардеробную. Оттуда послышался плеск воды.
Женщина начала понемногу мерзнуть. Она старалась не думать, что граф может захотеть оставить ее связанной на всю ночь. В конце концов, в таком положении она занимает всю его кровать, а ему же надо где-то спать. Но все-таки такая возможность оставалась, и Джоанна знала, что, отказываясь отвечать на его вопрос, она рискует вызвать его гнев и рискует на всю ночь остаться узницей на этой кровати. В конце концов, только в этом крыле дома не менее десятка комнат с кроватями.
Граф все-таки вернулся и принялся развязывать узлы. Джоанна незаметно перевела дыхание. Он снял веревку слева и сам распрямил ее ногу — медленно и бережно. Граф взялся за ее правую ногу
— Скажи мне, Джоанна, зачем ты пыталась свести ноги?
— Чтобы закрыть кое-что.
Граф посмотрел ей в лицо и усмехнулся. Джоанна поняла, что он ей не поверил.
— Ты ведь понимала, что не сможешь. Так зачем?
— Мне было стыдно, — сделала она вторую попытку.
Граф ответил тем же недоверчивым взглядом. Веревки на правой ноге были уже почти распутаны, но он не стал развязывать последний узел.
— Я не люблю, когда мне лгут, — с едва заметной в голосе угрозой проговорил он. Джоанна растерянно пыталась придумать подходящий ответ. Она могла бы сказать правду, но тогда граф мог бы оказаться расстроен, что его попытка подмять, покорить женщину оказалась неудачной. Стараясь, чтобы ее муж был довольным, Джоанна очень четко выучила правила всех его игр. Если он связывал ее — значит, ожидал сопротивления. И она старательно сопротивлялась — так, чтобы почти по-настоящему. Если не связывал — значит, ожидал полного повиновения. И в таких играх никогда не следовало говорить правду. Следовало говорить то, что хотел услышать муж. И говорить правдиво. То есть, так, чтобы он поверил. С мужем ей все удавалось. Граф же, как бы его вкусы ни совпадали со вкусами покойного Лэнгфорда, не верил ей. И задавал вопросы не затем, чтобы закончить постельную игру и полностью удовлетворенным отправиться спать.
— Ты делала это потому, что тебе было особенно неудобно и неприятно, или потому, что ты знала, что это понравится мне? — с нажимом спросил граф, не дождавшись ответа.