— Да.
— То есть, он схватил вас, потому что вы во дворе были одни, хотя это не факт. И ещё потому, что в подъезде, куда заскочил, он обнаружил сброшенный кем — то наряд цыганки. А если бы во дворе находилось в этот момент несколько женщин? Кого бы он схватил? Ближайшую к нему, дальнюю или ту, у кого ножки стройнее? И на этом строится версия покушения? А было ли вообще покушение? Может быть, это просто ловкий трюк, разыгранный в преддверие губернаторских выборов? Я именно так и понимаю — ловкий пиар — ход. Или есть доказательства, что это не так?
— Я не смогла объяснить следователю, что делала в подъезде…
— Катя, вы поправляли там сползший чулок. Вы же не могли это делать на виду у всех на улице?
Катя слушала его логически построения и удивлялась, как легко он разрушал обвинение, которое казалось ей полчаса назад непробиваемым.
— Я вам, Катюша, более того скажу. Вот такую фотографию мы показали свидетелям обвинения, и они опознали в ней ту самую цыганку.
Он показал Кате фотографию какой — то молодой женщины в таком же цыганском наряде, какой был у неё.
— Подобную фотографию показывали каждому свидетелю отдельно, при этом на каждой фотографии была совершенно другая женщина. И каждый свидетель опознал на своей фотографии преступницу. Все показания заверены нотариусом и на каждой фотографии стоит собственноручная подпись свидетеля.
— А кто эти женщины? — поразилась Катя.
— Понятия не имею. Это компьютерный коллаж. Костюм узнаёте?
— Костюм узнаю.
— И свидетели узнали.
— Борис Аркадьевич, так вас не Виктор Михайлович нанял? А кто?
— Вообще — то меня нанял, если можно так сказать, племянник моей жены. Вы его должны знать — это Антон.
— Антон? — поразилась Катя.
Эта новость была для неё неприятна. Если бы она знала это раньше, то никогда бы не рассказала Мирскому о том, что её изнасиловали. Теперь эта история станет известна Антону, и он никогда ей больше не позвонит и никогда больше с нею не встретится.
Но, с другой стороны, как она может на что — то рассчитывать, если сидит в следственном изоляторе по обвинению в покушении на убийство? Эта гамма чувств, видимо, отразилась на её лице, потому что Мирский накрыл своей ладонью её руку и мягко сказал:
— Катя, не отвлекайтесь на посторонние мысли. Давайте думать о делах.
Он пододвинул ей какой — то документ.
— Подпишите, пожалуйста, иск в суд на действия Лобова и взыскание с него и Дерягина двадцати миллионов рублей в качестве моральной компенсации.
— Лобов это кто? — удивилась Катя.
— Это охранник Дерягина. Ну, тот, кто вас задержал. А как же иначе? Мы строим правовое государство и не допустим, чтобы просто так хватали на улицах людей и тащили их в милицию, придумывая на ходу обвинения.