— Ну, а если прочитать стишок? Патриотический? — Мадис пытается убедить Яана, но сам понимает, что это еще большая чушь. Что же, черт возьми, делать?!
— Не, я это играть не стану… Может, какой ученый артист и сумеет… Это липа… — Мадис видит, что Сокуметс ему от души сочувствует. — Давай выкинем это место вовсе, — предлагает Яан.
— Нельзя.
— Тогда твое дело труба, — говорит Яан и думает: гляди-ка, еще и поглавнее этого человека есть люди. Он на нас орет, а есть такие, кто опять же на него, да еще и такие, кто, в свой черед, на этих крикунов… Так-то оно и идет, да, что воробей ловит мошку, кошка — воробья, а собака кошке трепку задает. Весь свет — как одна большая лестница… Он, Яан, на нижней перекладине, все от него требуют, а он никак не может исполнять. Липа это все, паршивое это дело.
— И силу ты тоже не должен в ход пускать — это ведь по большей части женщины, что над тобой измываются… — рассуждает Мадис сам с собой. — Ты сказал, что отмочил бы какую-нибудь штуку. Какую же?
— Кабы я в самом деле был этим камердинером, тогда небось нашел бы, как вывернуться… — Яан в растерянности. — Слушай, утро вечера мудренее, может, завалимся лучше на боковую…
— А что еще остается… Завтра мы это снимать не будем, но очень скоро придется. Объект у нас отбирают.
Мадис тяжелыми шагами подходит к окну, смотрит на улицу. И видит мужчину в элегантном синем костюме. Кто же это? Черт возьми, Карл-Ээро Райа собственной персоной! Приехал, значит, поглядеть, как я расхлебываю кашу, что он мне заварил.
Мадису вдруг делается грустно, он чувствует себя старым и ужасно усталым. И еще ощущает тупую, гложущую боль в желудке — пиво, нельзя было так надуваться. Он представляет себе, как Карл-Ээро заказывает всевозможные деликатесы — да, он великий и утонченный гурман, это надо признать. Он может есть то, чего не переносит брюхо Мадиса, он может приказывать и запрещать, сам при этом ничего не делая. Каменная злоба наполняет сердце Мадиса.
— Так я пошел…
— А стоило бы кое-кому шею свернуть…
— Такие вот дела.
По-видимому, Яан Сокуметс читает мысли Мадиса. Чудесный мужик этот Сокуметс! Плохо, что его баба понапрасну сегодня дожидается.
— Слушай, я тебе завтра утром дам «уазик», заскочи домой.
— Если это лишних хлопот не составит… — Видно, что Яан и в самом деле рвется к жене. А к кому рваться Мадису со своими заботами, со своей изжогой? Сегодня он никого не хочет видеть. Даже Марет.
— Ничего. Только выезжайте пораньше. Часов в шесть. Тогда успеете вернуться ко времени.
Яан идет в свой номер, который по указанию Мадиса Вероника выклянчила-таки после жутких презрительных и гневных гримас.