Тут уж Хелле разошлась вовсю — эта сцена вполне удовлетворила ее страсть к мистике и жажду ужасов, — она разделала старый подвал для картошки по всем законам thriller'a, получилось настоящее страшное подземелье. Мадис не препятствовал ей, позволил даже кости на полу разложить (почему бы Юри не увидеть во сне кости?).
Перед Мати стоит довольно сложная задача, но после неудавшегося протеста он, как видно, подчинился. Провел проводку, замаскировал ее, рассчитал нужный заряд. Он пи с кем не вступал в разговоры и, по-видимому, смирился с обстоятельствами. Пожалуй, даже более того, потому что в последнее время на его лице часто появлялась странная улыбка.
Больше всех забот было, как всегда, у Мадиса Картуля. Набегавшись за день, вечерами он, лежа в своем номере, часами пялился на потолок — белый прямоугольник с пропорциями киноэкрана, tabula rasa. Сцена убийства медведя не являлась особой проблемой, ломать голову приходилось над тем, что предшествовало этой сцене. Никак не удавалось вдохнуть жизнь в последнюю сцену с баронской золовкой и Юри. А это была очень важная сцена. Девушка предоставляет Юри возможность спастись, но он отвергает эту возможность, хотя понимает, что едва ли выберется из замка живым. Конечно, он не опасается этой медвежьей ерунды (это же просто сновидения), однако ему известно, что вот-вот в замок должен прибыть настоящий родственник барона, хорошо известный в петербургском обществе, любимец батюшки-царя. За Юри уже идут по пятам, наверняка догадаются поискать его и у этой доброй девушки. Надо немедленно спасаться, бежать вместе с девушкой, но Румму Юри не пристало бежать вместе с дворянкой, это никак не сообразуется с его мужской гордостью, гордостью разбойника с большой дороги. И в самом деле уйти невозможно, это понятно даже Мадису Картулю, ведь, в конце концов, он же не пародию на народного героя делает, все изменения он хочет внести только во имя реализма, только для правдоподобия. Мадис Картуль отнюдь не пародист.
Так вот Мадис и пялится в потолок, и, когда Марет звонит ему и сообщает, что чай готов, он без лишних слов бросает трубку.
В левом углу на потолке показывается Альдонас Красаускас, вот он приближается почти к самой люстре, к этому засиженному мухами сооружению, прямо перед носом у него развеваются красные бархатные портьеры. За ними дверь, он сейчас ее откроет, чтобы войти в комнату Элеоноры. Эта тихая кроткая девушка влюбилась в Румму Юри, она знает, кто он такой, и тем не менее хочет его спасти.
Сквозь дверь доносятся звуки фортепьяно. Не слишком искусно играет симпатичная темноглазая девушка «Лесного царя» Шуберта, нервно и проникновенно звучат глухие соль-минорные трезвучия, сейчас должна прозвучать роковая короткая фраза, предвещающая недоброе.