— Ты их пробила по базе?
— Нет, но решения об оценочной стоимости являются общедоступными, так что ты можешь сама прокатиться до ближайшего отделения налоговой службы. Мне не хотелось снова обращаться к Юхану. Ему не очень понравилось, что пришлось запрашивать данные из трансакционной сети другой налоговой службы.
— Огромное спасибо! — воскликнула Ребекка. — Сейчас я должна помочь Сиввингу разгребать снег. Созвонимся.
— Будь осторожна, — сказала Мария и положила трубку.
* * *
Ночь медленно покинула Санну Страндгорд, ускользнула через толстое стекло окна и тяжелую стальную дверь, освобождая место беспощадному дню. Пройдет еще некоторое время, прежде чем снаружи станет светло. Слабый отсвет фонарей просочился в окно, повис под потолком. Санна лежала неподвижно на своем матрасе.
«Еще немножко», — попросила она, но сладкий сон уже улетучился.
Лицо во сне онемело. Выпростав руку из-под одеяла, она приложила ее к губам, постаралась представить себе, что это не рука, а мягкие волосы Сары. Вдохнула, вспоминая запах Ловы: от нее по-прежнему пахнет как от маленького ребенка, хотя она уже подросла. Тело расслабилось, погрузилось в воспоминания. Спальня в ее квартире, они все вчетвером в постели: Лова, обнимающая ее за шею, Сара, свернувшаяся калачиком у нее за спиной, и Чаппи, лежащая в ногах у Сары. Маленькие черные лапы подергиваются, словно собака во сне продолжает бежать. Все эти воспоминания — как татуировка на теле, они навсегда останутся на ее руках и губах. Что бы ни случилось, тело будет помнить.
«Ребекка, — подумала она. — Я не должна потерять их. Ребекка все устроит. Я не буду плакать. Слезы не помогут».
Час спустя дверь камеры осторожно приотворилась. В щель проник яркий свет, кто-то окликнул ее шепотом:
— Санна, вы уже проснулись?
Это была Анна-Мария Мелла — полицейский с длинной косой и большим животом.
Санна откликнулась, и лицо Анны-Марии появилось в дверном проеме.
— Я хотела спросить — вам нужен завтрак? Чай и бутерброд?
Санна согласилась, и Анна-Мария исчезла из виду, оставив дверь приоткрытой.
Из коридора до Санны донесся недовольный голос охранника:
— Черт подери, что ты делаешь, Мелла?
А затем голос Анны-Марии:
— Ой, да перестань. Что она сделает — выбежит сюда и проломит головой бронированную дверь?
«Она хорошая мать, — подумала Санна. — Всегда оставляет дверь приоткрытой, чтобы дети слышали, как она возится в кухне. И оставляет ночник включенным, если они боятся темноты».
Через некоторое время Анна-Мария вернулась, неся в одной руке два бутерброда с огурцом, а в другой — кружку с чаем. Под мышкой у нее была толстая папка, дверь она затворила за собой ногой. Кружка с оббитыми краями когда-то принадлежала «лучшей в мире бабушке».