— Не понимаю, — проговорила она. — Не понимаю, почему вы все отмалчиваетесь. И не понимаю, кто подбросил Санне нож.
Тут Веса Ларссон поднял голову и с ужасом посмотрел на Ребекку.
— Что ты хочешь сказать? Какой нож?
Ребекка готова была откусить себе язык.
— Полиция не сообщила об этом прессе. Но они нашли орудие убийства в ее квартире. В кухонном диване.
Веса Ларссон уставился на нее.
— О боже мой! — прошептал он. — Боже мой!
— А что?
Лицо пастора превратилось в неподвижную маску.
— Я уже один раз нарушил обещание хранить тайну и больше этого не сделаю.
— Да к черту тайны! — воскликнула Ребекка. — Виктор мертв, и ему наплевать на то, что ты раскроешь его тайну.
— Но я дал обещание Санне.
— Замечательно! — взорвалась Ребекка. — Можешь не разговаривать со мной. Но я готова вывернуть наизнанку всех и вся, чтобы добраться до истины. И начну я с общины и ваших экономических дел. А потом узнаю, кто любил Виктора. Из Санны я выдавлю правду прямо сегодня вечером.
Веса Ларссон посмотрел на нее измученным взглядом.
— Ты не можешь отказаться от этой затеи, Ребекка? Уезжай. Не давай себя использовать.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он в отчаянии покачал головой.
— Ну что ж, делай то, что велит тебе твоя душа. Но тебе нечего отнять у меня, потому что я все уже потерял.
— Черт бы вас всех побрал, — проговорила Ребекка, не в силах вложить в эти слова хоть немного чувства.
— «Кто из вас без греха…» — пробормотал Веса Ларссон.
«Ну да, — подумала Ребекка. — Я же убийца. Детоубийца».
Ребекка стоит в сарае своей бабушки и колет дрова. Нет, слово «колет» тут не подходит. Она выбрала самые толстые и тяжелые поленья и молотит их топором, как в лихорадке. Со всей силы вонзает топор в непокорное дерево. Поднимает топор с висящим на нем поленом и изо всех сил ударяет задней стороной по колоде. Тяжесть и сила удара загоняют топор в древесину, как клин. Теперь ей приходится попотеть, чтобы его вытащить. Наконец толстенное полено разрублено пополам. Она разбивает каждую половину еще на две части и ставит на колоду новое полено. Пот ручьями течет по спине. Плечи и руки болят от напряжения, но она не жалеет себя… Если ей повезет, все закончится выкидышем. Никто не сказал, что нельзя колоть дрова. Возможно, тогда Томас Сёдерберг заявит, что ее рождение было неугодно Господу.
«Его рождение, — поправляет себя Ребекка. — Ребенок. Его рождение было неугодно Господу». Однако в глубине души она уверена, что это девочка. Юханна.
Услыхав голос Виктора за спиной, она вдруг понимает, что он уже давно там находится и несколько раз произнес ее имя, а она не услышала.