Привезли нас в обеденное время. Поезд прошел прямо на территорию лагеря. Еще из вагонов мы увидели длинную очередь изможденных и оборванных людей.
— Неужели это наши летчики? — вырвалось у кого-то.
— Были летчиками. Но теперь они далеко не улетят. Скоро и вы такие будете, — злобно бросил сопровождавший нас немец-переводчик.
Мы с ужасом смотрели на эту очередь скелетов, закутанных в лохмотья. Они стояли с алюминиевыми мисками и один за другим подходили к бочке посреди двора, из которой им наливали в миски «суп», состоявший из одной воды и брюквы, без жиров. Меня и сейчас тошнит при воспоминании об этом «супе». Его не стали бы есть даже свиньи. Но и этой бурды плескали в миску, чтобы лишь покрыть дно. А сколько раз приходилось видеть, когда изнуренные пленники вместо супа получали черпаком по голове!
Жили мы в бараках, обнесенных колючей проволокой под током высокого напряжения. Окна бараков на ночь закрывались ставнями. В первый же день у всех отобрали ордена, выдали бирки с номерками. Каждый из нас должен был забыть свою фамилию, имя и отчество, проститься со своим человеческим достоинством, помнить только номер. По совету одного из товарищей мы с Кравцовым припрятали награды, которыми отметила нас Родина. Два своих ордена я хранил под повязкой на левой руке. Это было небезопасно.
— Давай, Михаил, подальше спрячем награды, а то всё равно отнимут, — предложил Кравцов.
Я согласился, и он, отсчитав вдоль каменной стены четыре шага от двери, закопал наши ордена.
В этом лагере я встретил летчика Ивана Пацулу. Мы были с ним знакомы еще на фронте. Он летал на штурмовике. Здесь мы еще больше сблизились, помогали друг другу переносить лишения. Иван Пацула рассказал о своем неудавшемся побеге, о пытках, перенесенных им в карцере.
Голод, пытки, издевательства — вот чем хотел враг сломить верность советских воинов своей Родине. Кусочек хлеба-суррогата наполовину из древесных опилок выдавался на весь день. Надсмотрщики цинично заявляли, что мы, русские, не умеем есть хлеб. Его, мол, нужно съедать не сразу, а постепенно — только при этом условии вы не будете чувствовать голода.
Трудно рассказать обо всех изуверствах носителей «нового порядка», об их жестокости и садизме. Каждый издевался над нами, как мог и сколько хотел, делал всё, что подсказывала ему садистская фантазия. Например, по распоряжению начальника лагеря, изощренного в пытках, нас заставляли после обеда бегать вокруг колодца.
— Эта зарядка необходима для лучшего усвоения пищи, — говорил лагерфюрер.
Нас беспрерывно строили на поверки, заставляли бегать к группе немцев и выкрикивать по-немецки свой номер. Из-за незнания немецкого языка я как-то перепутал свой номер, и за это фельдфебель Гамбанич огрел меня палкой по спине. Много, очень много погибло советских людей от таких «развлечений».