Вот я и хочу рассказать, как все происходило в действительности: как я попал в плен, что довелось там пережить, как готовился захват вражеского бомбардировщика и как мы, советские люди, победили смерть…
М. П. Девятаев, Герой Советского Союза.
Моя биография проста и обыкновенна, как и у большинства советских людей. Родился в 1917 году в бедной крестьянской семье села Торбеева (Мордовия) тринадцатым по счету ребенком. Наша семья влачила жалкое существование, еле перебиваясь с хлеба на воду, и поэтому мое появление на свет встретила без особой радости. Лишний рот! Но родился я под счастливой звездой: начинался новый век — свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, которая несла людям свободу и счастье. Отец мой ушел защищать молодую Советскую Республику и не вернулся — погиб от белогвардейской пули.
Рос я отчаюгой, драчуном, заводилой среди ребят. В 1923 году пошел в школу, а в январе 1924 года был исключен за шалости на уроках и постоянные драки с одноклассниками.
— Подумаешь, важность какая!.. И без школы обойдусь, — говорил я товарищам, а у самого сердце сжималось от обиды на самого себя: «Что я, хуже всех? Товарищи учатся, а я один теперь с тоски пропадаю, и поиграть не с кем… Зачем мне нужны были эти драки?»
Несколько дней я никуда не выходил из дому от стыда. От скуки места себе не находил. А тут еще мать журит без конца и плачет, что я у нее такой неудачный вышел — настоящий шалопай, которого даже из школы выгнали. Обидно было слушать такие слова, потому что я был о себе другого мнения: никакой я не шалопай, стоит только мне захотеть — и стану примерным учеником, даже лучше других. Пусть примут обратно, тогда увидят… Но учительница сказала, что не допустит меня на уроки, пока не попрошу прощения перед всем классом и не пообещаю всему классу исправиться. На это у меня не хватало духу. Перед одной учительницей, так уж и быть, готов покраснеть и попросить прощения, но перед классом… Нет, не могу.
Все решил один день, который запомнился мне на всю жизнь. Над заснеженным селом стоял жгучий мороз. Звонко потрескивали разукрашенные серебристой бахромой деревья. Под ногами прохожих жалобно визжал спрессованный снег. Я стоял у окна, дул на стекло и царапал ногтями морозные узоры. Со стороны станции слышались тревожные гудки паровозов. В избу вошла мать с соседкой — бабушкой Матреной. Я сразу заметил, что у обеих покрасневшие глаза. Молча уселись они на скамье и горько заплакали.
Я бросил свое занятие и нерешительно приблизился к ним: