Фелисити бросила на него удивленный взгляд. С того места, где они стояли, нельзя было разобрать надпись на табличке.
— Я думала, что для тебя все новорожденные на одно лицо, — заметила она.
Себастиан пожал плечами.
— Я почему-то решил, что именно эта малышка — твоя дочь. Я угадал?
— Ты это знал наверняка, — заявила Фелисити, не веря в мужскую интуицию.
Себастиан понял, что Фелисити ему не провести.
— Да, я действительно видел вчера вечером, как ее вынесли из твоей палаты и положили в ту кроватку, — признался он.
— Значит, ты следил за медсестрой, вынесшей после кормления ребенка из моей палаты?
Себастиан пожал плечами.
— Да, я хотел убедиться, что она не потеряет малышку по дороге.
Фелисити улыбнулась. В ее глазах светилась нежность.
— Какой ты милый! — вырвалось у нее. — Почему я не замечала этого раньше?
Себастиан смущенно отвел глаза в сторону. Фелисити погладила его по щеке.
— Ты, наверное, бредишь, — застенчиво пробормотал он, — у тебя послеродовая горячка. Давай я отведу тебя в палату.
— Твой папа очень хороший человек, Верена, — сказала Фелисити, обращаясь к девочке.
— Я знаю, — серьезно сказала Верена. — Он добрый и чуткий.
— Устами младенца глаголет истина, — с улыбкой заметила Фелисити.
— По-моему, это ты начала расхваливать меня на все лады, а не дочь, — возразил Себастиан, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Говори что хочешь, это ничего не меняет. Ты пытаешься спрятать свою доброту под маской внешней грубоватости, но я слишком хорошо знаю тебя. Я вижу тебя насквозь, Себастиан!
Он покачал головой, зная, что с Фелисити бесполезно спорить.
— Ей-богу, у нее послеродовая горячка, — проворчал он себе под нос.
— Вы готовы? — спросила медсестра, заглядывая в палату Фелисити.
Фелисити кивнула.
Она давно уже оделась и собрала свои вещи. Сегодня она покидала клинику. Прошло всего лишь четыре дня после родов. Фелисити прекрасно чувствовала себя и мечтала только об одном — поскорее вернуться домой, чтобы начать новую жизнь.
Теперь я — мама, твердила она себе, все еще не веря, что это правда.
Фелисити взглянула на стоявшую на кровати сумку, набитую вещами. Ее принес Себастиан наутро после родов. Однако Фелисити воспользовалась лишь ночной рубашкой, шлепанцами и халатом. Остальные вещи ей не пригодились.
— Я все собрала, — сказала она.
— Не забудьте самое главное, — с улыбкой промолвила медсестра и, распахнув дверь, вошла в палату. На руках она держала новорожденную дочь Фелисити.
У Фелисити затрепетало сердце от радости при виде ребенка.
— Нет, я ее ни за что не оставлю здесь, — сказала она с улыбкой и, взяв на руки ребенка, залюбовалась им.