Некоторые вещи, когда их концентрация переходит какой-то мыслимый рубеж, уже не могут считаться случайными...
- Вот скажи, ты мух жалеешь?.. А за что не жалеешь? - допрашивает Леха и сам же отвечает: - За то, что везде лезут и переносчики всякой заразы. Скажи и в чем разница? Если, конечно, размеры не брать... Нет разницы! Везде лезут и разносчики! Новозадворскую даже не беру примером! Так переживать ли, что муха-баб или не баб? Прихлопнуть без рассматривания яиц! Да только за то, что на хлеб села, потопталась, испоганила. А не испоганить они не могут! Вот муха Толстая - я о мухочеловеке говорю - села на хлеб русский, описала деревню, крестьянство - что не образ, то гадость! А по другому может? В состоянии ли, потому как всякая муха с гавно слетела, и его же выискивает, все вокруг себя под собственные видения-желания равняет? Рисует мир, которого не знает, чуждый себе, но рисует таким, каким видеть хочет! Да сколько не было поколений за той Толстой, они хлебушек не сажали, даже рядом не стояли, а только топтались, гадили на хлебушек! - говорит Леха, для убедительности, случайно, но копируя манеру Седого и даже голос его. - К культуре, к образованию, к чистоте их близко подпускать нельзя, потому как разносчики! Вот та же Толстая, не возьми, сейчас топчется на определении талантов - видишь на какой хлебушек села? - на само будущее его! Определяет теперь - что талант, а что нет - что хорошо, а что плохо! В расход! Или вот другой полностью опустившийся бабец - мухабаб Милявская - подстать ей, еще и неряха, да и дивизит еще про то, убеждает: "пусть говорят!" Я в женщин никогда не стрелял, даже не целился, но тут... И не дрогну! И совесть не заест, потому как с говна, да на хлебушке топтаться, да говорить, что это хорошо, да яйца свои стремиться на всем отложить - за такое, сами понимаете...
Лешка, впадая в безмерную тоску бесперспективности времени, в котором "все схвачено", имеет ввиду начало, пик, уже не замечая последующих смен декораций - ту же грязь, но уже под эстетику Малахова.
Но казалось уж на что все было "схвачено" в 1926-1928, и настал 1937-1939. Сколь прочно "все схвачено" было в Хазарии - и где та Хазария? - сколько она продержалась? - племена смели напрочь то людское позорище...
- Нехорошие они человеки, - соглашается Петька-Казак. - Рот и жопа разом речи ведут!
"Шестой", Лешка-Замполит, перефразируя Цицерона, уже не берется доказывать, что истина сама себя защитит без труда, и что для чего надо только дать ей шанс - отменить телевидение, радио и газеты. Он считает, что в новых условиях, где "случай столь запущен", этого уже недостаточно. Надо помочь - развесить на виду у истины ее главных душителей, вот тогда она расцветет! Он единственный, кто регулярно смотрит телевизор и от того звереет, словно облучают его каким-то секретным прибором, заводя на то, что человеку немыслимо...