Поезд уходил поздно вечером. Мы держались за руки, никого не стесняясь.
— Ну, молодежь, прощайтесь, — ее мама подошла к нам.
— До свидания, — сказал я.
— До встречи, — ответила она.
Вот так просто и обыденно.
Полгода я не находил себе места. Я писал ей письма, на два она ответила, а затем замолчала. Приходили поздравительные от ее матери, где упоминался привет Мише от Жени, и это было ужасно, я понял, что кто-то другой занял ее сердечко.
И я превратился в охотника. Первой мне попалась Лидка.
Какая я? Смотрю на себя в зеркало. Никакая. Самая обычная. Глаза неопределенного цвета. И не голубые, и не зеленые. Челка, волосы прямые и русые, совсем не вьются. Навивай не навивай, все равно через день, как палки.
Нос маленький, рот невыразительный. Зубы, я раздвигаю губы, ну, зубы, вроде, ничего, хотя у Лидки лучше. Шея, шею хотелось бы подлиннее…
— Аня, за тобой пришли.
— Кто там, мамочка? — я прерываю свою традиционную самокритику у зеркала.
— За тобой пришли.
Я выхожу из своей комнаты, и, вот девичья память, как я могла забыть, что мы с Андреем договорилась идти на море, он, видимо, проторчал полчаса на улице и не выдержал, притопал прямо к нам, стоит, смущенный, в дверях.
— А, привет, — я стараюсь говорить просто и естественно, подумаешь, ко мне пришел мальчик, ну и что?
— Так мы идем? — спрашивает он тихо.
— Ма, я схожу на море, — кричу я в кухню.
— Идите (не иди, а идите!), только когда вернетесь?
Я смотрю на Андрея. Он показывает мне на пальцах.
— В шесть, мамочка.
— Ничего себе, обгорите, как ненормальные.
— Мы спрячемся от солнца, мамочка.
— Ну, ладно, но чтоб в шесть, как штык — дома.
— Пока, мамуля!
Я мчусь в комнату, хватаю купальник, шапочку, шляпку.
Осматриваю себя в зеркало, на мне короткое желтое платьице, мать сама мне сшила и называет свое творение татьянкой. Трусики и лифчик я сменила утром, вчера вечером искупалась в ванной, так что все чин-чинарем, я делаю себе рожицу, вот тебе, девочка-конфетка, я приподнимаю подол платья, классные ножки, спрашиваю я себя, можно бы и лучше, отвечаю сама себе, я лохмачу волосы на голове, держись, Андрюха, я вылетаю из комнаты.
— На голову что-нибудь, — слышится из кухни.
— Я уже взяла.
«Пожарную каску и перышко в зад», — это я думаю уже про себя.
Мать выходит из кухни. Она смотрит на меня, я подбегаю к ней, целую ее, она у меня такая славная, жаль, с моим отцом у нее проблемы, они скандалят, хотят разводиться, мне их обоих так жалко.
— Возвращайтесь вовремя, — повторяет мать, закрывая за нами дверь.
— Пока, пока.
Город наш хоть и считается курортным, до моря нужно проехать почти десять километров в транспортном средстве, именуемом автобусом. Это корыто имеет звучную марку «Кубань», бедная Кубань, за что ее так. К нашей радости автобус подходит сразу, и вот мы уже трясемся, отмечая качество нашей дороги, едем плохо, зато без билетов.