— Кончай придуриваться. Лифчик давай сюда.
— Ну на, ты прямо, как пожарник.
— Застегни.
— Повернись, а сама ты как застегиваешь?
— Не язви. Побежали, побежали.
— Ну подожди, дай хоть ширинку застегнуть.
— Ой, ужас, юбку помял, волосы растрепал.
— Давай поцелуемся.
— Ну, только разочек.
— Когда мы увидимся?
— А когда хочешь. Пошли. Пошли.
Африкановна придумала небольшую казнь мне и моим пацанам. Никогда прежде детей такого возраста не заставляли работать на посудомоечной машине. Это была превилегия первого и второго отряда, но кто-то из мальчишек обидел ее сыночка, и эта мегера, вызвав меня к себе, заявила, что сегодня посуду первый отряд мыть не может, они ушли на соревнования отстаивать нашу честь, а потому мне нужно разделить мальчишек на три бригады и целый день обслуживать посудомойку.
День прошел тяжко, пацаны быстро уставли, было жарко, душно, сыро. Я пахал, как вол. Но в семь часов мы наконец освободились. Дулечки, шептал я себе, больше такого не будет, скажу об этом директору лагеря. Зина нас жалела, трижды она приходила к нам, один раз даже принесла килограмма три черешни.
Настал вечер, а с ним танцы, кино. Мы здесь уже вторую неделю, все перезнакомились. Появились личные интересы. Те шестеро из первого отряда в кино всегда сидят рядом, парами, во время танцев тоже держатся обособленно.
Зину на танцах чаще другий приглашает старший физрук, ему лет двадцать семь.
А вчера произошло такое, что и не знаю, как описать…
После отбоя все залегли спать. Я тоже лег, Зина долго мостилась, но так и не легла.
— Чего ты не ложишься, — спросил я ее.
Я люблю тайком подсматривать, как она снимает платье, и, оставшись в трусиках и лифчике, ныряет под одеяло. Там она еще чего-то возится, потом вздыхает и затихает. Для меня волнителен именно этот короткий миг, когда она снимает платье, простое, отработанное движение, но каждый раз у меня встает.
В этот раз она легла, не снимая платья, поверх одеяла.
Сердце мое вдруг застучало чаще. Какое-то звериное чувство подсказало мне, что это не просто так. Сон мигом улетучился. Я напряженно смотрел на ее кровать.
Прошло довольно много времени, и вдруг я услышал свист.
Дураков нет, это свистела не птица.
Зина села, затем встала и очень тихо вышла из палаты. По тому, как осторожно она это сделала, я понял, что она пошла на свидание.
Не знаю, почему, но я подскочил, надел свои полукеды и прямо в одних трусах вышел из палаты. Ночь была облачной, а потому светлой. Было тихо и нигде никого. Я прошел в одну сторону, в другую, куда она могла деться?