— Вот что значит любовь втроем, — усмехнулась я про себя.
Впервые я так близко видела любовное действо. И мне тоже захотелось любви.
Пережитые ощущения были настолько сильными, что я заснула еще до того, как они разжали свои объятия. По крайней мере, последнее, что я помню, это то, что она нежно целовала его мелкими частыми поцелуями, а он, упершись руками в пол позади себя, сидел гордо и вальяжно, как отгулявшийся кот.
Утром ничто не выдавало Полину.
Я же смотрела на то место, где все произошло, и не могла понять, как так, если им двоим было вот здесь так хорошо, то должны же они хоть чем-то отметить это.
Тайно нарисовать на полу сердечко, что ли.
Дни в деревне протекали быстро и незаметно. Мы с Иркой и Романом подолгу купались в речке. Часто к нам присоединялся Жорка, Иркин дружок, хороший паренек, Ирка крутит им, как хочет.
Как-то на пляже я приснула под газетой, проснулась, а ни Ирки, ни Жорки нет.
Роман лежит рядом и смотрит на меня. Спала я на животе, как младенец. Ничего не подозревая поднимаюсь, а лифчик — бух на песок, и я с голыми сиськами. А Роман выпялился на меня и смотрит.
Я лифчик — хвать, прижала к себе, не пойму, как это он расстегнулся.
Это я уже потом сообразила, что это Роман потихоньку расстегнул мне его. А тогда я не нашла ничего лучше, чем попросить Романа, чтоб он застегнул застежку. Он подполз ближе, я повернулась к нему спиной, почувствовала его пальцы, коснувшиеся моей спины. И вдруг я поняла, что он гладит меня.
Первым чувством был протест, возмущение, я резко повернулась к нему, он смотрел на меня озорно и весело.
— Ты что? — прошептала я.
— А что? — в тон мне ответил он.
Его ладонь продолжала оглаживать мою спину, талию.
— Ты что делаешь?
— Ласкаю красивую девочку.
— А то, что я твоя сестра?
— Одно другому не мешает. Тем более — троюродная. Во Франции женятся на кузинах.
— Так то во Франции. А у нас все строго.
— Ты мне нравишься. Неужели ты этого не чувствуешь?
Что я должна была отвечать? В том-то и дело, что я чувствовала. Его взгляды, касания, словно невзначай. Этого нельзя было не заметить. И все же он мой брат. Троюродный, правда. Я вроде уже и оправдываюсь. Вроде допускаю что-то.
— Чувствую, — ответила я, — но так нельзя.
— Можно, — ответил он и придвинулся совсем близко.
Я поняла, что меня сейчас будут целовать. Наверное, надо было вскочить, перевести все в шутку, убежать, наконец, и все сложилось бы иначе.
Но я осталась неподвижна и смотрела на его приближающиеся губы, как кролик на удава. Не знаю почему, но в последний момент я зажмурилась. Как дура.