Другим увлечением был духовой оркестр. Как раз Мирон Иванович набирал новый состав. Я первым схватил трубу. Скоро научились играть Интернационал, Егерьский марш, туш, краковяк, дело пошло удивительно быстро и споро. Через какой-нибудь месяц уже выступали, а ездили по деревням по случаю 10-летнего юбилея Чувашии. Но недолги были наши радости: по чьему-то головотяпскому приказу у нас отняли трубы и передали их городскому клубу. Там немного подудели и заперли их в кладовку, больше в Ядрине оркестра не стало.
По субботам все так же несемся в Чебаково, потрясая пустыми котомками и голодными желудками, а в воскресенье - обратно в Ядрин. Положение мое после ухода матери и смерти дедушки заметно ухудшилось: плохо стало с питанием, одеждой, а особенно с обувью. Дядя в колхоз все еще не вступает, надел земли на мою долю у дяди. Летом я наравне с взрослыми работаю в хозяйстве, но недельный паек мой уменьшился. Сам я вырос, мне уже шестнадцатый пошел, аппетит тоже соответственно возрос. Одет я все еще в холщовую рубаху, на ногах лапти, но и их не хватает. Вот когда я вспомнил дедушку! Уж он-то точно не оставил бы меня без лаптей! Зимой хожу в больших подшитых валенках, летом босиком, но в осеннюю и весеннюю распутицу прямо беда, хоть караул кричи. Весной Сура разлилась, домой попасть нельзя, а лапти расползаются катастрофически. Что делать?
Думал, думал и решился. А, будь что будет, семь бед - один ответ. Вооружился ножом, дождался темноты и вышел на улицу. Прошлой весной улицы города обсадили молодыми липами. За лето они разрослись, раскинулись в сторону своими ветвями. Прямо любо-дорого смотреть! И вот я, будущий народный просветитель, иду ночью, как вор, чтобы срезать их, уничтожить для своей потребы. В центре нельзя, тут лампы, да и люди ходят, надо в глухие улицы, где темно и людей меньше. Долго крадусь по улице, прислушиваюсь, не слышно ли шагов, дрожу от страха, сердце готово выскочить. Вот решаюсь, быстро нагибаю одно деревцо, срезаю, потом другое. Хватаю добычу и бегу в сторону. Очищаю ветки, ломаю пополам, прячу под мышками и осторожно пробираюсь на квартиру. Мой приятель - квартирант Степан волнуется:
- Ну как? Никто не видел?
- Нет, кажется, - вздыхаю я.
Делаю кочедык [5] из палки. Снимаю кору с липы, лапти пока сушатся на печке, приготавливаю лыко. Поздно ночью, когда все засыпают, ремонтирую лапти, плету почти заново, потому что от старых мало чего осталось. Заканчиваю работу только к утру, обуваюсь и иду в техникум изучать педагогику, педологию и другие полезные