— Хенде хох!!! — и выстрелил.
Я повернулся и побежал. Сзади крик: «Стой, гад! Гитлер капут!» — и еще один выстрел. Я забежал во двор и спрятался в подъезде за дверью, — по лестнице подниматься сил не было. Долго стоял, смотрел в щелочку — офицер не появился…
— …Сколько можно валяться и ни черта не делать? — сказал отец, когда вернулся с работы.
(У меня привычка — когда думаю, я лежу на диване, задрав ноги на спинку стула, и курю.)
— Я работаю, папа.
— Ну-ну. Хорошая у тебя работа…
«Похороны прабабушки»
Пришел ко мне Игорь Таланкин (мы с ним вместе учились на курсах) с тоненькой книжечкой:
— «Сережу» Пановой читал?
— Нет.
— На, прочти. Если понравится, объединимся.
Я дочитал до половины и сказал:
— Классная штука. Давай срочно звонить Пановой, пока кто-нибудь не перехватил.
Позвонили в Ленинград Вере Федоровне Пановой, сказали, что мы молодые режиссеры, хотим снять фильм по ее повести «Сережа» и просим ее написать сценарий. Панова отказалась: «Некогда, да и не умею». (До фильма «Сережа» Панову никто не экранизировал.)
— Да там почти готовый сценарий!
— Вот и напишите сами.
Писали сценарий так: я сидел за машинкой и печатал одним пальцем, а Таланкин, задрав ноги, лежал на диване. Работали дружно. Разногласия возникали только по форме. Таланкин сочинял:
— Колокольня стремительно уносилась вверх. Казалось, по небу плывут не облака, а колокольня плывет в них.
А мне лень печатать одним пальцем столько лишних слов, и я печатал просто «колокольня».
Спор.
Или — Таланкин начинал описывать туманное сиреневое утро, а я печатал: «Утро».
Скандал.
Когда напечатали страниц двадцать, прочитали и поняли: все слишком просто, нет яркого режиссерского решения. Находок нет!
Мы напряглись и к часу ночи нашли яркое режиссерское решение — снимать фильм глазами маленького мальчика, то есть в ракурсе снизу. А мальчика вообще не показывать, звучит только детский голос за кадром.
На следующий день мы несколько поостыли и направили мощь своего таланта только на одну сцену — на «Похороны прабабушки». У Пановой эта сцена написана хорошо, но слишком уж просто: тетя нарядила Сережу и повела на похороны. Сережа хвастается: «А мы прабабушку сегодня хороним»… Но это Панова. А где же мы?
И мы решили: людей в этой сцене не показываем, все действие снимем отраженно, на тенях, под «Похоронный марш».
Писали неделю. Для настроения бесконечно заводили пластинку Шопена. Написали и остались очень собой довольны.
Тут как раз собрался съезд писателей. Панова приехала в Москву, мы созвонились и она назначила нам встречу в ресторане Дома литераторов.