Карпо с досадой отвернулся.
Фриссон поглядел на него и улыбнулся.
— Вот ты и обиделся! Это нехорошо. Мы мирно беседуем, а ты в бутылку полез... Может быть, у тебя с Жоржем были какие-то причины, потянувшие вас в парк? Но объясни мне, почему Жорж вдруг сделал сальто-мортале через плечо незнакомого джентльмена и шлепнулся оземь с такой силой, что потерял сознание, а ты подпрыгнул в воздух и ударился животом о ногу того же джентльмена?
Голос Фриссона повышался.
Карпо молчал. Он думал, что этот флик, наверное, что-то знает.
— Молчишь? — продолжал Фриссон. — Почему ты шел левой стороной бульвара, а Жорж правой? И почему, как только долговязый джентльмен свернул в парк, ты перебежал бульвар за ним? И по какой причине вы пошли следом за этим господином, когда тот ушел из кафе «Клюни»?
Фриссон привстал, с силой стукнул кулаком по столу.
— Говори же, отродье кривой матери и блудного осла, что ты там делал? А не хочешь, упеку тебя обратно на пять лет, передам дело о золотой брошке, что была у тебя в кармане, следователю Сегоньяку и спета твоя песенка!
— Не надо, господин инспектор. Не надо Сегоньяка! Он мне тогда три зуба выбил и ребро сломал.
— Как ты смеешь клеветать на честного сотрудника республики? На допросе ты бесился, бросался на пол, бился о стул, выбил себе три зуба и сломал ребро, а потом имеешь нахальство заявлять, что тебя избил Сегоньяк, человек, который плачет, когда отрубает голову цыпленку для воскресного стола! Чего доброго скажешь, что я тебя лягнул ногой сегодня. Довольно притворяться!
Фриссон взял Карпо за волосы и поднял его голову.
— Говори, нечего стонать, как девица, потерявшая... каблук от туфли.
— Господин инспектор, ничего особенного не было.
— Ах так, ничего особенного?!
— Да, да, господин инспектор. Вот именно. Ничего особенного.
— Ты шутишь. Пойми ты, подобие испанского мула, здесь шучу я! Тебе не положено. Выкладывай по порядку.
В этот момент вошел сержант и, подойдя к инспектору, стал шептать ему на ухо.
Фриссон слушал внимательно, время от времени кивал головой.
Сержант вышел.
Инспектор сел на свое место. Карпо был встревожен приходом сержанта. Он подумал, что его приятель, наверное, все рассказал. В голове он прикидывал, сколько ему дадут за неудавшееся покушение на грабеж.
«Пожалуй, не больше года, — подумал он. — А за брошку, если дело передадут Сегоньяку, наверное, пять».
И он решил все выложить.
Постонав раз, другой для порядка, он поднял голову и начал:
— Насчет брошки и господина следователя Сегоньяка лучше не надо. Я вам все расскажу, как было.
Фриссон вынул из ящика стола конверт и вложил в него все, кроме брошки и черной коробки. Брошку он отодвинул в сторону.