— Этой войны не хочет никто! — ору я. Эхо прокатывается по всей площади, и это круто. — Этой войны не хочет никто, но через три дня от Лондона останутся одни развалины. Город будет полностью разрушен! — Толпа притихла. Кое-где слышится даже свист. — Вчерашний подземный толчок — это только начало. Будет гораздо хуже. Гораздо, гораздо хуже! Надо уезжать из Лондона. Уезжайте из Лондона еще до Нового года!
Свист, возмущенные крики.
— Спасайтесь. Спасайте родных. Уезжайте из Лондона. Куда угодно. Прямо сейчас!
Вокруг все пытаются меня заткнуть.
— Хватит!
— Проваливай!
— Нет — войне!
Лысый хочет отобрать мегафон, но я вцепился в него изо всех сил.
— Здесь все погибнут. Спасайтесь! Спасайте родных! Уезжайте из Лондона!
На меня наваливается еще несколько человек. Кто-то выдирает мегафон у меня из рук, я пихаю его. Все теснятся кругом, я не знаю, кого колочу, — только мне спуску не дают, молотят руками и ногами. Прикрываю лицо локтями — тело остается открытым, кто-то бьет меня в живот. Весь воздух вырывается из легких, я едва не валюсь лицом вниз.
Толпа почуяла запах крови. Кто-то проталкивается вперед, лишь бы добраться до меня, его оттолкнули, в воздухе клубится паника. Я пытаюсь удержаться на ногах. Надо сваливать. Нагибаю голову и врезаюсь в толпу. Это не так-то просто, потому что все стоят очень плотно и норовят меня схватить, но за несколько минут я добираюсь до края.
Передо мной шеренга начищенных ботинок! Немного разгибаюсь и смотрю вверх, на стену прозрачных полицейских щитов.
— Выпустите! — ору я. — Дайте ноги унести, а то меня убьют! — Стена стоит неподвижно. — Выпустите! Выпустите!
Шагаю вперед, бью в щит кулаком. Соседний щит двигается ко мне. Супер, там же щель, сейчас я туда… На плечо обрушивается дубинка. Один удар — и я на земле. Больше на меня не обращают внимания — ни к чему. Парень с дубинкой делает шаг назад, и стена снова целая. Лицо мне царапает бетон, несколько секунд я не соображаю, что происходит, где я, жив я или умер. Надо двигаться, надо встать на ноги, но об этом и думать нечего. Я даже не знаю, где верх, где низ.
Толпа у меня за спиной, те же люди, которые только что колотили меня куда попало, сменили пластинку. Теперь они напустились на полицию — визжат, орут, ругаются.
— Права человека!
— Зверства полиции!
— Фашисты! Сфотографируйте их! Запишите номера!
Меня опять хватают со всех сторон, только уже не бьют и не пихают, а утешают и поддерживают.
— Ты как, братишка? Слышишь меня?
Медленно открываю глаза. На меня нацелено как минимум с полдюжины объективов, а за ними — море лиц и горы чисел, просто горы.