Бабуля оседает на табуретку и вцепляется пятерней себе в волосы. Она давно не красилась, видны седые корни. Потеряла дар речи — наверно, впервые в жизни. Похоже, я до нее доорался. Я знаю, что надо убираться отсюда, может, удастся и ее уговорить.
— Давай собираться, сегодня же и уедем.
Она поднимает голову и смотрит на меня со своей табуретки.
— А как же та девочка?..
Сара. Ее число. Число, которое говорит мне, что я умру не в тюрьме. Или не говорит?
Бабулин вопрос так и висит в воздухе, и тут звонят в дверь. Мы оба цепенеем. Первая моя мысль — это Сара. Старая ведьма ее наколдовала. Сердце так и ухает. Вдруг да? Что мне тогда делать? Что сказать? Потом я думаю, что это полиция. Нашли нож. Сердце ухает еще пуще.
— Откроешь? — спрашивает бабуля.
— Не знаю, — отвечаю и кусаю губу.
— Похоже, они так просто не уйдут. Открой, Адам. Пожалей мои старые ножки.
Иду к двери. На улице темно, поэтому я сначала включаю свет, а потом открываю дверь.
На пороге стоит мальчик — коротышка в очках. Минуту не могу вспомнить, где я его видел. Он видит мое лицо и отводит взгляд, но потом смотрит снова — не на щеку, а прямо в глаза.
— И…и… извини, — запинается он. Угол рта у него дергается, и у меня в голове щелкает: это Нельсон, ботан из математического кружка.
— Чего извиняешься-то? — спрашиваю.
— Ну, пришел к тебе, когда ты только из больницы… Я вот думал, тебе будет интересно. — Протягивает лист бумаги, свернутый в рулон и перетянутый посередине резинкой.
— Что это? — спрашиваю.
— Дни рождения. Я их нанес на карту. Только…
— Что?
— Только… это не дни рождения, правда?
Тик у него как с цепи сорвался. А я думаю только об одном: «Еще улики, напечатанные, зафиксированные, нанесенные на карту».
— Заходи уж.
Мы расстилаем распечатку на журнальном столике в гостиной. Это план Вест-Энда, весь в разноцветных кружках. Кружков так много, что под ними и плана не видно.
— Я обработал данные, которые ты мне дал, хотя мне кажется, что они никуда не годятся. Ну других у меня не было, пришлось работать с чем есть. Посмотрел почтовые индексы, до некоторых пришлось догадываться, и нанес на карту. Разные даты разными цветами, вот тут, сбоку, легенда. Чем больше кружок, тем больше народу. Я их сгруппировал — самые мелкие кружки до пяти человек, потом от пяти до десяти, от десяти до двадцати, а самые большие — больше двадцати.
Первое января он пометил черным, второе — синим, третье — красным и так далее.
— А мы где?
Нельсон показывает на район с огромным черным кружком.
— Нельсон, ты где живешь?
Показывает. Черный кружок.