— Тормози, братишка, одеваться будем.
— Оеа, Сеант.
— Одежда, дружище. Стой, не крутись, шнурки завяжу. Больничные рубахи давай в мешок, носки туда же. Нам бы найти воду помыться, постираться, да мыло — на людей станем похожи.
Переодетый Солдат улыбался. Посмотрел на него — и сердце защемило. Совсем подросток. Тинейджер чумазый. Лаборатории… твари, кишки на микроскоп намотал бы. Опыты ставили — вон плохо зарастающие пятна на голове, следы от электродов. Так, успокоиться, давай вдох-выдох несколько раз. Лучше о еде думай. Кстати, жрать распирает вообще не по-детски. Или по-детски, учитывая новый возраст.
Залежи офисных (судя по количеству и содержимому бумаги) мешков принесли результат — несколько тарелок с качественно засохшими остатками ланчей (похоже, крысы не добрались), пинтовые бутылки с газировкой типа пепси (тьфу, совсем разложилась, химией несет), бутылки с чем-то вроде зеленого сладкого чая (то, что надо), недоеденные бисквиты, треть рулона скотча (отлично, как раз портянки закрепить). Выпотрошив все мешки, накрыли симпатичный пикничок на торчащем из мусора бетонном блоке. Но сначала я вымыл лицо и руки скончавшейся пепси и умыл напарника. Когда попытался его наклонить, он вздрогнул и жалобно вскрикнул.
— Извини, Солдат. Дай посмотрю, что там у тебя?
— Боно, Сеант, боно.
— Я понял, больно. Не бойся, я осторожно.
На затылке торчат покрытые присохшей сукровицей три здоровые шишки. Ударился? Не похоже — слишком правильно расположены. Лаборатории. Похоже, проколы в черепе.
Осторожно нагнув за шею, я умыл паренька, непроизвольно вспомнив, как совсем так же когда-то умывал маленького сына. В висках тревожно застучало — да, нервы совсем не к черту. Все, забыть, забыть, успокойся. Надо держаться.
— Пошли кушать, братишка. Еда, Солдат.
— Еа, Сеант.
Пошло просто замечательно. Вкусно жрет местный офисный планктон — хрустя засохшими комками, мы дружно умяли лапшу (копия наша — Доширак) с острым соусом и окаменевшие ломтики жареного картофеля, запили вполне приличные на вкус, превратившиеся в сухарики, кусочки бисквитов. В животе ощутимо потяжелело, накатила слабость.
— Отлично, Солдат, давай посидим немного да пойдем назад.
Солнце скатилось почти до горизонта, рельефно выделяя и подсвечивая красным мусорные холмы. Легкий ветерок гоняет ударные миазмы, шурша бумагой и полиэтиленом. М-да, на сытое брюхо можно и романтиком стать. Нагнувшись, подобрал практически чистую цветную газету — судя по всему, аналог нашей бесплатной рассылки. Так, что там с датой? 27 июля 1992 года. Похоже, Христос в этом мире тоже был. Газета довольно свежая — в середине чуть-чуть попахивает типографской краской. Значит, сейчас где-то август. Интересно, сколько продлится тепло? Зима — смерть для бездомного. Хотя мне ли бояться смерти?