«Жаль, одному пойти было нельзя… еще намаюсь», – с сожалением подумал моррон, отвернувшись от навязанных ему напарников, и, осторожно переступая с пятки на носок, направился к лесу. От всю дорогу смотревшей на него волчицей Ринвы слов благодарности было не дождаться, а от предателя Дарк их вовсе не желал. К тому же для выслушивания дифирамбов в свою честь Аламез предпочел бы совсем иное время и место. Тревожный сон виверийцев мог быть в любой момент прерван, притом не обязательно шумом или звуком, а всего лишь новым порывом стылого ветра. Достаточно было проснуться одному солдату, и в следующий миг поднялся бы на ноги весь отряд. Нужно было срочно уходить, что Дарк и сделал, оставив тяжелые мешки с провизией, одеждой и инструментами на попечение провинившихся недотеп. Слова ничего не значат; слова – это ветер, проносящийся мимо ушей и бесследно исчезающий в пустоте следующего мгновения. Если и выражать благодарность, то только делами, например отягчением собственных плеч тяжелой ношей. Таким образом, можно считать, что моррон вовсе не проявил неучтивости по отношению к спутникам, а, наоборот, помог им сделать правильный выбор между пустыми словами и вполне осязаемым делом.
Только взобравшись на вершину холма и опершись обеими руками на деревцо, Дарк позволил себе остановиться и оглянуться. Его горе-напарники правильно истолковали бессловесный намек и, взвалив на плечи мокрые мешки, уже начали медленно, сдерживая пыхтение и забавно переваливаясь, словно утки, с боку на бок, преодолевать крутой подъем. Особенно трудно приходилось Ринве. Казалось, огромная, явно непосильная ноша за спиной девицы должна была вот-вот раздавить, переломить пополам, как тростинку, ее стройную фигурку.
Благородный герканский рыцарь Дитрих фон Херцштайн, конечно, никогда не допустил бы, чтобы женщина так утруждалась; но только жаль, его поблизости не было. Все приличия, нормы и правила поведения и прочие так свойственные человеческой общности условности остались за крепостной стеной шеварийской столицы. Здесь же, на лоне природы, уже не было ни галантных кавалеров, ни хрупких прекрасных дам; здесь был моррон, отправившийся в опасный путь, чтобы спасти товарищей, и парочка ненадежных временных союзников из рядов герканской разведки, имевших весьма смутные представления о чести и достоинстве. Если бы не общность интересов, то они уже давно вонзили бы ему нож в спину. Кроме парочки сомнительных личностей, еще имелись спящие у подножия холма враги и поджидавшая впереди неизвестность. Хоть Аламез и устал (