Сознание медленно возвращалось, принося боль во всем теле. С трудом перекатившись на бок, я осмотрелся. Свет в нашу конуру — а иначе это помещение было и не назвать — проникал через овальные отверстия в потолке. Нас была дюжина окровавленных пленников, связанных между собой ремнями. Капрал Браун в том числе.
— Ты из какой группы? Я тебя не помню… — тихо сказал лежавший неподалеку солдат.
Его броня потрескалась от пуль. Голова была перевязана тряпкой, набрякшей от крови. В голубых глазах читались мука и смирение. Взгляд обреченного.
— Вам было приказано меня сопровождать, — медленно ответил я, с трудом ворочая распухшим языком. В голове тут же запульсировала боль.
— Так значит, ты тот тип, который прилетел на корабле? Лучше бы ты сдох!
— Послушай, нам нужно бежать, пока не поздно! — попытался я его вразумить.
— Бежать? Ты в своем уме? Знаешь, как они наказывают тех, кто пытается бежать? Сдирают кожу и отрубают руки-ноги, а перед этим наматывают кишки на раскаленный прут…
Остальные пленные прислушивались к разговору, не пытаясь высказаться. Это воинство полным безразличием к своей дальнейшей судьбе начинало действовать мне на нервы.
— Тогда тем более нужно бежать! Эти ремни можно перегрызть…
— Иди к дьяволу! Мне еще жить хочется! — ответил мой собеседник. — Беги сам, если такой умный.
Скрипнувшая несмазанными петлями дверь распахнулась, впустив в пыльное помещение коренастых местных партизан. Комната сразу наполнилась запахом давно немытых тел. Сильные руки подняли нас и вытолкнули наружу.
Кругом, насколько хватало взгляда, расстилалась плоская, как столешница, унылая равнина, покрытая растрескавшейся глиной. Рядом с нашим узилищем, смахивавшим на перевернутое ведро, остановилось несколько потрепанных грузовых машин. Наша охрана состояла из грязных личностей, одетых в хламиды с широкими поясами, на которых бряцали гроздья ребристых гранат и подсумки с боеприпасами. Свои лица они скрывали под тряпками, оставив открытыми лишь глаза, пышущие злобой и ненавистью. Местные борцы за правду, мать их. Если это лицо современного партизана, тогда я председатель Галактического концерна «Вселенная». Эти чучела можно назвать иначе — бандиты. Когда дело касается личной наживы, вмиг забываются идеалы гуманизма и справедливости. Я всегда утверждал, что фундаментом любой революции являются расчетливость и насилие. Совсем не хотелось убеждаться в этом на практике. Пусть эти парни и дальше режут другим глотки, а мне нужно бежать. Но как? Руки связаны за спиной, да еще эти ремни…
Вот сволочи!