— Чем угощаешь сегодня?
— Классная итальянская комедия, — отрапортовал киномеханик, приняв угодливый вид.
— Итальянцы — народ веселый. Умеют делать комедии. Особенно этот, которого мы последний раз глядели... Феллинчик, — решил удивить своей киноэрудицией Горностай.
— Феллини, — поспешил поправить киномеханик и пулей юркнул к себе в пристройку-аппаратную.
Фильм, может быть, несколько и шокировал присутствующих своими откровенными эротическими сценами (правда, с юмором снятыми), но в целом аудитории понравился. Иван Митрофанович в знак благодарности лично пожал руку уставшей и вспотевшей от волнения переводчице. Прибежал и киномеханик за своей порцией похвалы.
— Молодец. Такие фильмы заказывают через Матвеева, а то на наших впустую время теряем. Ни уму ни сердцу. Думаю, у нас на «Беларусьфильме» и режиссера не найдется, чтобы так смело, правдиво и смешно снять.
— Может, и найдется, но дадут ли? — заметил Константин Петрович.
— Большой талант прошибает любые запреты, я так думаю и лично буду поддерживать свежие идеи и любую творческую инициативу, — резюмировал Горностай. — Вы похлопочите там насчет кофе. А мы с Петровичем погуляем. И пусть подадут ликер.
Неохотно вступал в свои права теплый вечер. Дышалось легко. Настроение было приподнятое.
— А может, давай, Константин, ко мне в аппарат. Возглавишь отдел науки и учебных заведений, и я буду увереннее себя чувствовать. Не торопись с ответом. Знаю твою осмотрительность, осторожность, умение просчитать будущее. Теперь время работает на нас. Подумай.
— И думать не буду. Благодарю тебя за предложение. Полагаю, оно высказано в порядке вежливости. Приближаемся к седьмому десятку... вспомню — оторопь берет... страшные годы. Под занавес природа ничего не рекомендует менять.
— А как же перестройка? Лидер призывает всех в корне изменить отношение к жизни, к себе.
— Мужик он башковитый, может, не совсем дальновидный, но ловкий. Лучше партийцам самим вовремя очиститься, нежели ждать, когда придут голодные и злые дворники и выметут метлою из кабинетов. Теперь вам труднее... нельзя жить дальше, создавая видимость работы. Два пути: или партия в конце концов откажется от руководящей роли в обществе, или самораспустится, или видоизменится... не знаю... так чувствую. Я не против перестройки, но у меня всегда есть на все собственное мнение.
— Хорошо. Назови мне надежную силу, кроме партии? Крестьянство? Профсоюзы? Армия? КГБ? Как масса — это сила, но они подручные партии. Идеологически не самостоятельны. Вот и недавно мы направили около тридцати процентов наших кадров в органы милиции, КГБ. Что и говорить; не все оказались готовы: дрогнули, растерялись, повисли в безвременье. Я же, наоборот, чувствую себя уверенно. Мне перестройка по нраву. Я чувствую прилив сил. Чего тебе лично не хватает? Государственной премии? Пусть выдвигают ваш коллективный труд «История экономических учений в Белоруссии», и мне спокойно. Дадим премию. Возглавь работу коллектива над новой темой «Экономика и рынок при перестройке». Опережай события. Выдвинем и на Ленинскую премию.