— А что ты говорил — "доска", "перевалился"? — спросил Старый.
— А, это…. А вот смотри — Дмитрий открыл дверь в туалет и показал внутреннее устройство сортира. Тамбур с рукомойником был привычным. А вот дверь, ведущая в закуток с унитазом, выглядела необычно: она была спилена наполовину, а в специально сделанные пазы косяка сверху над оставшейся половинкой была вставлена крепкая доска. Суть и удобство этакого нововведения Артем понял и оценил сразу: живой человек, сделав все свои дела, спокойно бы вынул доску, и вышел бы. Зомбак же так и остался бы колотиться грудью о доску. Главное, стрелять зомбака, если что, было удобно. На задней стенке комнатушки с унитазом висело плетеное украшение из толстой веревки — как понял Артем — тоже с чисто утилитарными целями — дабы пулями не портить стенку.
— А ничего, что наполовину человека видать, когда он, ну, того…? — со смешком спросил Старый.
— Обижаешь, начальник, — покачал головой Дмитрий. — Все проверено: взору ничего недоступно. А насчет стеснительности — так в Японии вплоть до конца двадцатого века были общие туалеты — так и стояли на них иероглифы — и мужской и женский, и ничего…. Да и взять ту же нашу реанимацию — в обычных условиях человек стыдиться будет, и наготу свою прятать, а так сам сколько раз наблюдал — лежат себе и мужики и бабы в чем мать родила, и вальяжно так о чем-нибудь беседуют — если могут, конечно. А на то, что у кого-то что-то там видно — ноль внимания. Потому как — форс-мажор. Ну, и у нас здесь — тоже. Быстро привыкли.
Они подошли к комнате, из которой доносилось мерное наплывающее гудение. Дмитрий зашел первым, они — следом. В большой палате стояло несколько коек, на одной из них Артем с радостью увидел Куска, непривычно выглядевшего без камуфляжа. Тот тоже увидал их группу, и, улыбнувшись, помахал им рукой. Вторая была крепко привязана широкой лентой к кровати.
— Порядок такой — пожал плечами Дмитрий. — Мы, собственно, здесь почти ничего и не придумывали — руку мы всегда в реанимации фиксировали, чтобы человек случайно иглу в вене у себя не сместил. Потом катетеры, конечно стали, только если рукой махать — он тоже перегнуться может. Так что здесь — ничего нового. Разве что, привязывать крепче стали.
На другой кровати лежал Банан. Изо рта у него торчала та самая трубка, которую ему запихнул Дмитрий, а от нее тянулись черные шланги к серому ящику отдаленно напоминающему поставленый "на попа" гроб. Именно он и гудел вот так, ритмично. На передней панели ящика было прозрачное окошко, за которым вверх-вниз ходил какой- то ребристый цилиндр. По видимому, это и был тот самый "аппарат" на который следовало посадить Банана. Судя по тому, что Банан все еще лежал на кровати, Артем решил, что "сажать" его будут когда-нибудь потом, а сейчас это дело все же решили отложить.