— Стрелять-то особо и не и с чего — болезненно скривился Крысолов. — Но, ладно, уговорил…
— Давай-ка мы все же к Дмитрию наведаемся, — решил Старый, какой он ни пьяница, а может, все же патроны какие-нибудь за душой водятся…
Втроем они покинули отделение, предупредив об этом дежурного врача — тот только сверился со временем поступления и убытия — и пожал плечами, ладно мол, дело хозяйское.
— Вот интересно, — рассуждал Старый, — я помню, раньше, если надо было выписаться из больницы, раньше намеченного срока, пациенты, бывало, выклянчивали у врача разрешение: отпустите, мол, сильно надо. А тот уже решал — хочу — отпущу, хочу — нет. И, часто бывало — не отпускал. Хотя выписка, в ряде таких случаев, жизни и здоровью пациента ничем не угрожала. И врач об этом знал, и пациент, особенно если лежал в больнице с чем-нибудь вроде гастрита, а — вот не хочу тебя выписывать! Левая нога моя так желает! (Часто за этим, правда, скрывалось нежелание оформлять историю болезни на выписанного и заполнять новую — на того, кто на освободившееся место поступит). Но самое интересное: люди, которым, бывало, до зарезу надо было действительно уйти из больницы по возникшим обстоятельствам, очень часто, тем не менее, вздохнув, снова шли ложиться на койку в опостылевшую палату: В р а ч н е р а з р е ш и л! Хоть дверь в палате на замок не закрывалась, решеток на окнах не было, а сами они были вполне дееспособными, и вменяемыми — так что задержать их при их ясно выраженном нежелании оставаться в стенах лечебного учреждения никто бы не смог, да и не пытался бы. Но! А вдруг… Вот и не уходили — потому что в таком случае, приходится брать ответственность на себя — а это стремно. И страсть как не любил наш человек это дело — отвечать за свои действия. Пусть уж лучше свадьба единственной дочки без меня состоится, пока я на койке валяюсь — не я виноват, В р а ч н е р а з р е ш и л… Та же байда с эвтаназией была. Так ратовали за нее, так ратовали — чтобы ввести, значит, штуку такую и ответственность с себя снять. Потому как страдать от боли при онкологии не хочется, но одновременно и покончить с этим — страшновато. И не столько от того, что при э т о м больно будет — куча вполне доступных способов есть уйти из жизни практически, безболезненно. Да и страдали люди, бывало, от болезни так, что любая кратковременная боль от э т о г о — пустяк в сравнении с теми же онкологическими болями. Другое останавливало. А вдруг т а м — что-то есть? И за с а м о у б и йс т в о — придется отвечать? Нет уж…. Я вот бумагу подпишу, а укол мне — ты, доктор, делай. Ну, или яда вкусного, не горького принеси. А я, вроде, при таком раскладе — уже как бы и не совсем при чем.