— Фиксируй его, ну, держи, чтобы не дергался — Старый отдавил предплечьем левой руки подбородок Куска кверху, держа в правой все тот же нож, которым он так лихо обрезал мясо с кости у Сикоки. Единственное, в этот раз он держал нож за лезвие, так, что между указательным и большим пальцем руки торчал лишь маленький, не больше сантиметра длиной, кончик острия. Пальцами левой руки он нащупал на горле у Куска какой-то ориентир, а затем точно и ловко ткнул в нужную точку этим острием. Выдернув из неглубокой ранки нож, он запрокинул голову пулеметчика кверху, так что края отверстия разошлись. Опять же — и откуда он все это достает — волшебник, Старый, что ли? — из какого-то пакета он достал кривую трубочку. Да не простую, а с налепленными на ней причиндалами, и осторожно ввел ее в рану на горле Куска. Кусок зашелся в судорожном кашле, шумно несколько раз выдохнул, будто пытаясь вытолкнуть трубку из горла, дернулся еще несколько раз, но потом задышал ровнее, а еще через несколько секунд, открыл глаза и попытался сосредоточить расфокусированный взгляд.
— Лежи, не пытайся говорить, все равно не сможешь — строго сказал Старый, — давай, держи у Банана челюсть — вот так, — он показал Артему, как надо держать челюсть, — я тут теперь сам справлюсь. Пока Артем неуклюже сжимал углы челюстей Банана, на всякий случай держа пальцы подальше от его зубов, сам он достал шприц, вроде пустой даже, и, точно — шприцом вдул воздух куда то в тоненькую трубочку, прикрепленную к большой трубке. Кусок снова закашлялся, но видно было, что дышать ему стало еще лучше. Он попытался что-то сказать, но у него получалось только шевелить губами. В глазах у Куска отчетливо проявилась паника, он задергался и быстрее зашевелил губами.
— Да молчи ты, — досадливо пробормотал Старый, — силы береги. Научимся мы тебя понимать, не сразу только. А я и так знаю, что ты хочешь мне сказать: что со мной, и чего я говорить не могу. Отвечаю: ты не мог дышать. И я тебе вставил в горло трахеостомическую трубку. Неважно, впрочем, как она называется, главное, что ты дышать теперь можешь. А вот говорить нет — потому что трубка стоит ниже голосовых связок, и поток воздуха идет теперь мимо них. Лежи тихо — все будет хорошо.
Кусок снова зашевелил губами, старательно пытаясь двигать ими так, чтобы можно было прочитать по губам, что он хочет сказать. Старый присмотрелся и кивнул:
— Морфа завалили, все нормально. Очень интересный экземпляр…, ну я потом тебе расскажу. Что еще? Банан? Живой…Ребята? Ну… тоже….- сказал он с легкой запинкой, по-видимому, не желая излишне волновать пулеметчика. Кусок устало кивнул, и закрыл глаза, еле слышно сопя через трубку в горле.