— Надо было двери запирать, баррикадироваться, — задумчиво сказал Крысолов, вертя в руках пустую рюмку.
— Задним умом все крепки, — отмахнулся Старый. — Я таких историй уж сколько слышал — и как под копирку…, а и не было у нас в больнице дверей с ключами, не подводная лодка с герметичными отсеками. А главное — не готовы мы были к такому. Я именно о врачах говорю, больничных причем.
— Во-во, — кивнул головой Дмитрий. — от выпитого коньяка шрамы на его лице налились багровым огнем, — все же думаешь — а чем помочь можно, а кого спасти — причем, работаешь по законам мирного времени — спасать наиболее тяжелых. Вот как, в одну минуту, все п е р е в е р н у ть, и моментально определить — этот ходячий, его спасти можно, хоть ему и шестьдесят, а этот, хоть ему и двадцать — обречен, потому как на вытяжке лежит, с переломом бедра. Этого и в военно-полевой хирургии не было. Да и с баррикадами — кардиология, правда, забаррикадировалась — только для того, чтобы у них там, у инфарктника рецидив не случился, и он их без помех переловил, забаррикадированных. Один только и вырвался — чтобы нам в реанимацию прибежать и рассказать.
Ладно — я к своим девчатам, рассказываю что Херня какая-то приключилась. Людей кусают, потом они умирают, потом оживают — и снова всех кусают. Типа бешенства в тяжелой форме. А девки мои — сразу поверили, что так может быть. Ну, кто в реанимации работал, тот знает, что даже если этого не может быть — в медицине это бывает. Тем более, у нас мертвые — и в самом деле оживали, еще и раньше. Ну, отделение наше ты же помнишь — оно наше в крыле на отшибе было, из коридора выходишь — и лестница рядом, пожарного выхода, алкаши там любили водку пить, режим нарушать. Пока упыри хирургию жрали, у нас минут двадцать было, тут и кардиологический подбежал, глаза сумасшедшие, рассказал, как у них там получилось. Спрашиваю: "А этого, кто обратился — тоже укусили?" — Нет, точно нет, он последние три дня у него перед глазами все время был, потому, как на соседней койке лежал. Значит, все умершие оживают? Кино? Фантастика? Уэллс тоже атомную бомбу в фантастическом романе описал, за много лет до Хиросимы. Короче, говорю, собираемся — и с вещами на выход. У нас тогда трое лежало — сахарник с кетоацидозом на фоне здоровенного фурункула, мужик пожилой с прободной, после операции резекции желудка. И черепно- мозговой — на аппарате, кома — три балла по Глазго. Сахарник поднялся, мужик, скрипя зубами, — тоже. Мы его наркотой накачали — он и пошел, хоть и с трубками из живота, рассованными по карманам, а черепника… — Дмитрий замолчал, залпом опрокинул рюмку в рот, проглотил, и продолжил: