Или отстреливаться от остальных, надеясь протянуть хотя бы еще немного.
Нам здесь явно делать нечего, уйти как можно быстрее, надеясь, что когда вернемся сюда вновь, тут уже будут решены проблемы такого характера.
Можете обвинять, что я трус, что не буду участвовать в этой кошмарной разборке, кто больше виноват. Это не моя война, не моя битва. И не мне решать и тем более указывать людям, что им делать. В лучшем случае меня пошлют куда подальше, а в худшем – сам получу пулю в голову, встав на защиту выпившего водопроводной воды человека.
Пусть сами разбираются, что о чем и зачем. И только уж потом мне можно будет влезать. Любопытной Варваре, как говорится, на базаре нос оторвали. А тут и всю голову открутят.
- Артем, заводи машину, - крикнул я, - влезая внутрь, - Что такое, я слышал стрельбу…
- Вода заражена! Напьешься и станешь не козленочком, а мертвячком. Милым таким, плотоядным… Да не стой ты! Заводи, тебе говорят!
- Хорошо, хорошо…
- Все наши внутри? – спросил Егор, пытаясь на глаз определить, изменился ли состав пассажиров.
- Маша вышла сигарету стрельнуть, - сказал Артем, включая зажигание, -
но сейчас должна вернуться…
- Черт! – схватился я за голову, - не глуши мотор, я сейчас! Егор, кто будет близко подходить, не стесняйся, пошли к черту.
Из приоткрытой двери выскочил обратно наружу, лихорадочно соображая, где я могу отыскать эту любительницу прокоптить легкие. Во дворе ли она или уже где-то внутри этого здорового здания. Хотелось заорать во все горло и с чувством выматерится.
- Михаил! Парень, ты ведь Михаил! – узнал меня один из пробежавших мимо милицейских.
Я кивнул, еще слабо соображая, что он говорит. Что-то про зараженных, карантин и еще какую-то такую же ерунду. Машинально я кивал головой в ответ на его вопросы и точно так же по инерции зашагал следом, только от того, что просто не знал, куда еще идти. Может, там хоть немного прояснится…
«Зараженными» оказались несколько человек в ванной комнате, априори застигнутые там, рядом с водой. А значит, так или иначе выпившие ее. По быстро простевшей человеческой логике это могло значить только одно – убить. Не из-за какой-то особой жестокости или жажды крови, а ради собственной безопасности. Слишком страшно стоять рядом с человеком, на которого только падает подозрение, что он может обратиться.
Конечно, не обошлось без истерик, споров и скандалов. Особенно жутко было видеть людей, которые замечали в потенциальных «зараженных» своих родных. Мужья, отбивающие своих жен, матери, пытающиеся защитить собственных детей. Никто же не знал, что все так обернется, и подумать не могли о такой простой вещи.