Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место (Шляхов) - страница 83

Эмбриотомию проводят под глубоким наркозом, так и быстрее и спокойнее. Глубокий наркоз необходим не только для обезболивания и расслабления брюшной стенки и матки, но и для того, чтобы уберечь пациенток от дополнительной моральной травмы. Лучше, когда не-состоявшиеся матери не видят этой операции. Ведь знать — это одно, а видеть — совсем другое.

Все плодоразрушающие операции трудны не только морально, но и технически. Они болезненны, они чреваты остро возникающими осложнениями. Вдобавок ко всему, большинство пациенток, которым проводятся плодоразрушающие операции, длительно находятся в родах и оттого истощены как физически, так и эмоционально.

Осмотрев и расспросив впавшую в оцепенение пациентку, Данилов остановился на кратковременном эндотрахеальном наркозе. Конечно же наркоз только планировался как кратковременный, на самом деле никто не мог дать гарантии, что операция не растянется на несколько часов.

Когда пациентка уснула после вводной внутривенной инъекции, Данилов несколько секунд понаблюдал за монитором, к которому она была подключена, затем легко оттянул вниз ее нижнюю челюсть и вставил в рот клинок ларингоскопа. Через полминуты он уже надувал шприцем фиксирующую манжетку на трубке, вставленной в трахею.

Следующим этапом стало подключение пациентки к наркозно-дыхательному аппарату — несколько усложненной разновидности аппарата искусственной вентиляции легких. Нельзя просто подсоединить один конец шланга к баллону с кислородом, а другой засунуть в рот пациенту. Газы должны подаваться в определенной дозировке по принципу «вдох — выдох».

После подключения началась подача средства для основного наркоза — смеси закиси азота, «веселящего газа», с кислородом в соотношении два к одному.

Осмотр зрачков, контроль артериального давления, оценка прочих показателей и традиционное:

— Можно начинать.

— Спасибо, — поблагодарила Юртаева, сидевшая на стуле промеж расставленных и зафиксированных на опорах ног пациентки, обутых в стерильные бахилы. Женщина находилась в полусидячем положении и была надежно пристегнута к столу фиксирующими ремнями. Влагалище ее обложили стерильными салфетками. Рядом с Юртаевой стояла ассистент Нина Полосухина, ординатор второго года — толковая и амбициозная девушка, похожая на маленькую юркую мышку. Нина заметно нервничала — то и дело сжимала и разжимала обтянутые перчатками руки и часто моргала, стараясь подавить слезы.

Всем было тяжело; у медсестры-анестезиста Лены глаза тоже были влажными.

Операционная сестра стояла у стола с разложенными для операции инструментами: влагалищными зеркалами с подъемниками, «пулевыми» щипцами, одновременно похожими и на ножницы, и на клещи, специальными ножницами, копьевидным перфоратором, кюретками, краниокластом, зажимами, скальпелями, хирургическими иглами-«полумесяцами».