— Оставим его здесь, на опушке! — я ткнул пальцем в смотровой люк.
— Конечно, надо похоронить! — согласился Загребельный.
— Да не похоронить, черт бы тебя побрал! — возмутился я.
— А как же… — до моего приятеля сегодня как-то все на удивление туго доходило.
— Оставим просто так! Вдруг Хозяин поможет?!
— Ну-у-у… — Леший даже не нашел что ответить.
— Баранки гну! — зло выдохнул я. — Это его шанс! Последний шанс старика!
— Крохотный! Ничтожный! — Андрюха недоверчиво покачал головой.
— Все равно попробуем! — выкрикивая эти слова, я уже давил на тормоз. — Все! Приехали! Выносите его!
Приказ есть приказ. Пока выгружали тело ученого, никто из наших людей не проронил ни слова, даже Лиза. Я кинул парням старую, случайно завалявшуюся у меня пращ-палатку, и Серебрянцева положили на нее. Все это происходило на маленькой, размером не более волейбольной площадки полянке, с трех сторон окруженной стеной мертвых берез. Стволы их благодаря какому-то невероятному чуду остались белыми. И это было удивительно. Белые деревья в черном-пречерном мире. Как ни странно, но на мгновение я даже позавидовал Ипатичу. Навечно остаться здесь это не то, что вперемешку с грудами мусора украшать собой помойку в каком-нибудь задрипаном городишке.
— Жаль лопаты выбросили, — прервал всеобщее молчание практичный и до невозможности приземленный Клюев.
Слова прапорщика обожгли меня как удар кнута. Цирк-зоопарк, какие еще к дьяволу лопаты!
— Оставляем его так и отходим, — приказал я.
— Что, закапывать не будем? — удивился десантник. — Его же сожрут через полчаса.
— Не по-людски это как-то, — поддержал Клюева милиционер.
— Закапывать не будем, — в моем голосе зазвучал металл. — А ну, живо все в машину!
Я чувствовал, что это решение, мягко сказать, не нашло понимания в душах бойцов. А Лиза, так та вообще смотрела на меня широко открытыми глазами, будто только теперь разглядела какое я чудовище.
— Выполнять приказ! Времени нет! — сержантским тоном поддержал меня Загребельный, и мы вместе с ним чуть ли не пинками стали загонять людей в стальное брюхо «восьмидесятки».
Минут через пять я вновь вывел «302-го» на дорогу и остановился так, чтобы полянка, на которой мы оставили старика, просматривалась как можно лучше. Тут же приказал волком глядящему на меня снайперу:
— Лиза, хватай автомат и марш наружу! Смотри осторожно, не измажься! Броню всю упыри загадили.
Отдавая приказ жестким, не терпящим возражения голосом, я сводил счеты с этой глупой девчонкой. Вроде как и дочь офицера, а дожила до девятнадцати лет да так и не уяснила две главные армейские заповеди. Первая — командир всегда прав. Вторая — если командир неправ, смотри первую заповедь.