— Максим! — голос Лешего вернул меня к реальности. — Четверть часа стоим. — Мой приятель демонстративно взглянул на часы, а затем поднял глаза к быстро темнеющему небу.
— Не придет он… Хозяин этот, — худший прогноз как всегда прозвучал из уст прапорщика ВДВ.
— Он никогда не показывался людям, — задумчиво протянул Соколовский. — Может и сейчас не хочет?
— Давайте отъедем подальше, — тут же нашлась Лиза, — а потом вернемся.
— Когда это потом? — Загребельный хмуро покосился на девушку.
— Часа через пол, — Лиза съежилась под взглядом подполковника ФСБ. — Может Хозяину этого времени хватит?
— Часа через пол мы должны быть уже очень далеко, если конечно не хотим составить компанию старику. — Слова Лешего прозвучали как приговор, как аксиома, которая, как известно, не требует доказательств.
— Но мы же не оставим его вот просто так! — простонала моя подруга.
— Оставим, Лизонька, оставим… — я обнял девушку и прижал ее к своей груди. Лизу трясло, и хотя она была без куртки, не думаю, что это из-за холода. — Давай, иди к брату. Здесь уже ничего не поделаешь, не исправишь, а вот Павлу сейчас как раз нужна твоя забота. — Я стер ладонью текущую по щеке девушки слезу и подтолкнул ее к распахнутой бронедвери. — Иди внутрь. — Вслед за этой просьбой последовал общий приказ: — Всем внутрь!
Перед тем как вернуться в машину, мы с Лешим последний раз поглядели в сторону березовой рощи.
— Перекрестить его напоследок, что ли? — пробубнил Загребельный.
— Он в бога не верил, как и мы, грешники.
— «Спи спокойно, дорогой товарищ», думаешь, лучше?
— Для него, наверное, лучше. Он ведь нас товарищами называл, помнишь?
Леший ничего не ответил, и я понял, что он и впрямь вспоминает. Седые, длинные до плеч волосы, нос картошкой, на котором висели перекошенные от старости и перенесенных травм очки, нечесаная, спутанная борода, и улыбка… Добрая, по-отцовски снисходительная улыбка человека, который, не смотря ни на что, не потерял веру в жизнь. Как ни горько, но этой улыбки, этого лица мы уже больше не увидим никогда.
— Поехали!
Я протиснулся в дверь и, стараясь не задеть Пашку, пробрался на водительское место. Спустя всего мгновение «302-ой» вздрогнул от голоса взревевшего двигателя.
Через минуту мы уже вновь катили по плотному коридору из мертвых деревьев. Лес оставался все таким же мрачным и неприветливым. Да только на сей раз это как-то совсем не пробирало. Вряд ли что-либо могло оказаться чернее настроения людей, которые только что потеряли друга.
Каждый молча и угрюмо пытался заниматься своим делом. Я вел машину, а сидящий рядом Леший сосредоточено штудировал лежащую на коленях карту.