— Они вышли, — к счастью извещает кассирша.
Как раз вовремя! Мы встаем.
— Ну, это уж слишком! — говорит Толстый.
Потому что я забыл вам сказать, друзья мои, что собеседником панамцев был не кто иной, как слушатель школы, который ушел с лекции Берюрье под надуманным предлогом визита к «дантисту».
Это меня страшно радует. Когда ты барахтаешься посреди окутанного тайной океана и не знаешь, в какой стороне находится суша, ты испытываешь необычную радость, когда замечаешь на горизонте какой-нибудь островок (пусть даже и вредный для здоровья). Я надеюсь, что все оценят утонченность созданного мной образа, и это будет еще одним подтверждением (если есть необходимость подтверждать) моих литературных способностей. Наступает и мой черед показать нос шведскому королю.
— Идем за ними, — приказываю я.
Мы выходим, предварительно порекомендовав блондинистой администраторше никому ничего не говорить о нашем визите.
Слушатель уже идет к своей колымаге. Долоросы стоят на тротуаре и машут ему рукой.
Я знаю, где искать слушателя. Следовательно, мне ни к чему превращаться в рыбу-лоцмана и садиться ему на хвост.
— Ты знаешь, как его фамилия? — спрашивает меня Толстый.
— Нет, — отвечаю я. — Но это не трудно узнать.
В это время пара направляется к своей машине, стоящей на стоянке. Это черный «Мерседес» с номером ТТХ.
Я беру ноги в руки и бегу к своей тачке. Прыгаю в кабину и трогаю с места, открыв дверцу Толстому, который из-за своего ушибленного колена испытывает некоторые трудности, и не может как раньше уложиться на стометровке за десять секунд.
Начинается моторизованная слежка но улицам Лиона. Панамцы едут не спеша. Они проезжают по улице Республики до площади Кордильеров, сворачивают направо в сторону набережной и выезжают на левую набережную.
— Как ты думаешь, — говорит Толстый, начиная переваривать льняную муку.
— Я никак не думаю, — обрываю я, — дай мне все обмозговать, старый удав.
— Ох-ох-ох! Пожалуйста! Как же! Месье Шерлок Холмс: весь в себе, шарики крутятся…
Он хохочет и, вдоволь нахохотавшись, утихает. Мне кажется, что этот его курс об отрочестве надломил его. Он затратил на него столько нервов, что на какое-то время стал вялым.
Гонка продолжается. Мы проезжаем через туннель Русого Креста и выруливаем на набережную Сен-Клер. За городом Рона расширяется, становится более игривой, порожистой, более дикой. Река похожа на руку Амазонки нежную, но мускулистую. Рона не шутит. Она ударом кулака пробивает себе путь к нежному Средиземному морю. Это ее дружок. Рона думает об этой знаменательной встрече от самых ледников швейцарских Альп. Рона спешит на свидание. По пути она успевает порезвиться с ласковой Сотой, но совсем чуть-чуть — только чтобы показать, что не презирает ее. Но это не успокаивает Рону, совсем нет! Наоборот, кажется, что это ее возбуждает еще больше. Прелюдия ласки! Она с упрямством разгоряченной лани продирается по извилистой местности. Она ругается: «Где же это чертово Средиземное море, которому я хочу устроить праздник? Вы говорите, надо повернуть налево, а потом все время прямо? Благодарю, господин полицейский!» И красавица-лань продолжает мчаться тройным галопом в предвкушении прекрасного праздника в долине Камарги.