Придя в себя, Эдвард обнял ее, но в этом жесте уже не было ничего чувственного, скорее, в нем выражалось инстинктивное желание мужчины защитить женщину. Сладостный аромат ее волос приятно кружил ему голову.
— Думаю, что сегодня ночью мы оба узнали очень многое.
По ее лицу промелькнуло облачко разочарования, или ему это показалось? Нет, он не ошибся, действительно, она была чем-то недовольна, но чем? Закрыв глаза, он не знал, как ее успокоить или ободрить. Завтра утром он обязательно заплатит ей всю ту сумму, которая полагается, но его мысли текли вяло и безучастно. Давала знать усталость вместе с выпитым бренди. Сделав усилие, Эдвард открыл глаза и понял, что она не нуждается ни в каких словах утешения. Верное, всегда выручавшее бренди и на это раз не подвело. Его новая любовница, по-прежнему девственница, уронив голову, мирно посапывала в его объятиях.
Элиза проснулась рано утром. Чувствовала она себя скверно, голова раскалывалась от боли, и еще ей не давало покоя какое-то смутное смятение. Она лежала под роскошным одеялом на огромной кровати в одной сорочке. Напротив, на стене резвился хоровод полуобнаженных нимф, к которым приставал сатир. Подробности прошлого вечера всплыли в ее памяти, похоже, что вчера ее поведение мало чем отличалось от поведения ветреных нимф. Окончательно проснувшись, Элиза вдруг испугалась: неужели вчера произошло неизбежное и она превратилась в падшую женщину? Как она ни старалась и ни силилась вспомнить подробности, память не слушалась ее.
Жгучее бренди, опалившее сперва ей горло, потом отуманившее сознание, — она хорошо запомнила его. Затем нежные, ласковые руки лорда Хартвуда — об этом она тоже не забывала. Сколько удивительных открытий она сделала сама, когда он гладил ее тело, но затем, испугавшись, она вся сжалась, ушла в себя и уже ничего не помнила о том, что случилось дальше. Совсем ничего.
Элиза поежилась. Возможно, дальше произошло нечто такое ужасное, что она потеряла сознание, чтобы не сойти с ума. Ей доводилось слышать о чем-то подобном. Но, припомнив его нежные руки, как он ласково целовал кончики ее пальцев, каким он был чутким и внимательным, Элизе как-то не верилось, чтобы он мог быть грубым и жестким.
Осторожно она начала проверять собственные ощущения. Если не считать головной боли, то ни в одной части тела у нее ничего не ныло и не болело. Все ее белье было в целости и, более того, на своем месте. Из книг и долетавших до нее слухов она знала, что падение обязательно сопровождается очень сильными изменениями в нижней одежде, вплоть до ее полного снятия.