Леди Хартвуд была вся в черном. Украшений на ней с почти не было, если не считать скромного траурного колечка и такого же незатейливого ожерелья, на котором висел миниатюрный медальон с портретом. На первый взгляд трудно было поверить, что она мать лорда Лайтнинга. Но, присмотревшись повнимательнее, можно было заметить явные черты сходства. Прежде всего их родство изобличали характерный римский нос и одинаково надменный взор. И сын, и мать, казалось, сверлили друг друга холодными, злобно поблескивающими глазами.
Вскинув гордо голову, леди Хартвуд перевела взгляд с сына на его спутницу и сразу уперлась глазами в сапфировое ожерелье. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. После короткой паузы, показавшейся Элизе вечностью, она перевела взгляд обратно на сына. Ровным, нисколько не выдававшим ее чувства голосом леди Хартвуд произнесла:
— С приездом, Эдвард. Надеюсь, поездка не сильно утомила тебя. Обед будет в восемь. Я пригласила несколько гостей, не очень знатных, чтобы за столом не было слишком скучно. Удивительно, на что только не готовы люди, чтобы потом похвастаться, что они обедали среди титулованных особ. Хотя, конечно, никто из приглашенных не очень-то хотел бы, чтобы в городе узнали, что они обедали вместе с тобой.
— Благодарю за столь радушный прием, матушка. Очень мило с твоей стороны. Позволь представить тебе, я это делаю с большим удовольствием, мою близкую подругу, мисс Фаррел. Она любезно согласилась разделять со мной общество в течение ближайших двух недель. Пожалуйста, проследи за тем, чтобы ее комната находилась по соседству с моей.
Бросив на Элизу колючий взгляд, леди Хартвуд опять на миг задержала его на драгоценном ожерелье, затем не без тайного злорадства, но сохраняя выдержку, ответила:
— К сожалению, единственная комната, наиболее подходящая мисс Фаррел, располагается в мансарде, где спит прислуга. Это лучшая для нее комната, все остальные только худшие…
Кисло-насмешливое выражение не покидало лица леди Хартвуд.
— Боюсь, в это время года она не очень удобна, но ничего не поделать.
Глаза Хартвуда злобно сверкнули. Казалось, еще миг, и он наговорит дерзостей, но он сумел сдержаться, так же как и его мать, надев на себя личину равнодушия.
— Надеюсь, матушка, ты позволишь мне занять мою бывшую спальню.
— Разумеется, это же твоя комната, — Хартвуд повернулся к Элизе:
— Вам не надо будет изнывать от жары под крышей. Моя спальня достаточно просторна, в ней хватит места нам обоим. Пожалуйста, чувствуйте себя в ней как в своей собственной. — Затем он снова обратился к матери: — Ах да, чуть не забыл. Я пригласил к нам на обед одну гостью, нашу общую знакомую. Это миссис Этуотер. Я не виделся с ней очень давно, а мне так хочется посмотреть на нее.