Если бы она не осознавала, что все, это представление делается ради того, чтобы произвести надлежащее впечатление на оставшихся слуг, она, вероятно, потеряла бы голову и отдалась охватившим ее чувствам. Ей казалось, что он хочет найти укрытие, спрятаться за ее спиной, раствориться в ее нежности и мягкости, выплеснуть обиду и горечь после разговора с матерью. Ей казалось, что ему нужна была поддержка и покой, которые только она, Элиза, могла ему дать.
Его голодный порыв пробудил внутри ее нежность и жалость, ей захотелось утешить его, пригладить его волосы, приласкать. Элиза даже не подозревала, что ее сердце способно на такие глубокие чувства к взрослому мужчине. Она с пылом ответила на его горячие поцелуи. Его страстный язык проник сквозь ее губы и встретился с ее языком. Ею овладело странное, но удивительно прекрасное ощущение, от избытка чувств Элиза застонала. В его объятиях было так хорошо, так сладко. Его руки жадно ласкали ее тело, которое отделяла от его пальцев лишь узкая полоска атласа. Элизе вдруг стало жарко, ей захотелось еще большей близости с ним. Но еще не совсем помутившееся сознание вовремя предупредило о надвигающейся опасности. Она не должна была терять контроль над собой. Элиза отвернулась, чтобы покончить с поцелуями, но он тут же начал целовать ее в шею. Однако она уже приходила в себя.
Он опять устраивал спектакль, теперь ради двух-трех слуг, затерявшихся в глубине коридора. Нет, она не настолько глупа и не станет отвечать на его страсть. Элиза держала в узде свои чувства. Хладнокровно оглядевшись по сторонам, она вдруг заметила, что слуги исчезли, коридор опустел. Но несмотря на отсутствие зрителей, он продолжал сжимать ее в своих объятиях. Хотя голова у нее больше не кружилась, разгоряченное его ласками тело хотело чего-то большего. Если бы только она чуть-чуть ослабила защиту, она легко могла бы забыться в его объятиях. Но тут ее охватил страх. Он нe любил ее, более того, он запретил ей отдаваться ему, если бы ей того захотелось. Но пробужденная внутри ее чувственность почти не слышала голоса разума и ничего не хотела слышать. Ее тело стремилось к его горячему и возбужденному телу. Если бы она вовремя не спохватилась, то еще неизвестно, чем бы все это могло кончиться.
Собравшись с силами, она освободилась из его объятий и отступила на шаг назад.
— Нет! — прошептала она.
Ее сопротивление удивило лорда Лайтнинга. Он тоже отступил от нее, тяжело дыша. А потом он сказал нарочито громко:
— Вы правы. Здесь не самое удобное место для проявления наших чувств, пусть эта встреча закончится в постели.